Семейные тайны
Шрифт:
— Хорошо. — Она медленно поднесла ко рту ложку с супом, убеждая себя, что принимает очередное лекарство. — Спасибо. Я понимаю, ты сейчас не в настроении проявлять доброту.
— Бить лежачего не в моих правилах. Ешь, Сибилл, а потом продолжим.
Она вздохнула. Боль в голове чуть притупилась. С такой болью она уже справится, подумала Сибилл. И с Филиппом теперь, пожалуй, тоже.
— Попытайся понять мое видение происходящего. Глория позвонила мне несколько недель назад. Она была в отчаянии. Сказала, что потеряла Сета.
— Потеряла? — Филипп издал саркастический
— Я поначалу решила, что его похитили, но потом мне удалось вытянуть из нее кое-какие подробности. Она объяснила, что мальчик в вашей семье, что вы отняли его у нее. Денег на адвоката у нее нет, а ей приходится в одиночку бороться с целой семьей, с системой. Я выслала ей денег на адвоката и обещала помочь. Сказала, чтобы она ждала, когда я свяжусь с ней.
Чувствуя, что организм постепенно приходит в норму, она взяла из хлебницы булочку и разломила ее.
— Я решила приехать сюда, чтобы оценить ситуацию собственными глазами. Я знаю, Глория не всегда рассказывает всю правду; ей свойственно передергивать факты в угоду своим интересам. Но в данном случае главный факт налицо: Сет у вас, а не у нее.
— И слава Богу.
— Я знаю, вы заботитесь о его благополучии, но ведь она его мать, Филипп. Она имеет право воспитывать собственного сына.
Он пристально вглядывался в ее черты, вслушивался в интонации голоса, не понимая, озадачен он или разгневан.
— Ты действительно в это веришь, да?
Ее лицо приобретало естественный цвет, взгляд просветлел. Теперь она могла прямо смотреть ему в глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Веришь, что мы отняли Сета, воспользовавшись плачевным состоянием бедной матери-одиночки. Веришь, что она стремится вернуть своего сына. И даже в то, что она наняла для этого адвоката.
— Но ведь он у вас.
— Абсолютно верно. Там, где ему положено быть. И где он останется. Позволь изложить тебе несколько фактов. Она шантажировала моего отца. Она продала ему Сета.
— Я знаю, вы так считаете, но…
— Я сказал «факты», Сибилл. Меньше года назад Сет жил в грязной квартирке в злачном квартале Балтимора, а твоя сестра была на панели.
— На панели?
— Боже, ты с луны свалилась, что ли? Занималась проституцией. И это тебе не проститутка с золотым сердцем, не отчаявшаяся мать-одиночка, готовая пойти на все, лишь бы выжить и прокормить свое дитя. Таким способом она зарабатывала на наркотики.
Сибилл медленно покачала головой, хотя умом частично понимала, что Филипп говорит правду.
— Ты не можешь знать это наверняка.
— Знаю. Ведь я живу с Сетом. Я разговаривал с ним. Слушал его.
У Сибилл похолодели руки. Чтобы согреть их, она взяла с подноса чайник и медленно наполнила чашку.
— Но он же еще ребенок. Мог неверно истолковать то, что видел.
— Конечно, как же иначе? Разумеется, он неверно истолковывал, когда она приводила домой очередного выродка или напивалась до потери сознания, так что даже до кровати дойти не могла и просто валилась на пол замертво. Он неверно истолковывал, когда она избивала его, если была в плохом настроении.
— Она
— Избивала. Не просто шлепала, как обычно наказывают детей за какую-то провинность. В ход шли кулаки, ремни, тыльная сторона ладони. Вам когда-нибудь случалось получать кулаком по лицу, доктор Гриффин? — Он поднес свой кулак ей под нос. — Вот и прикиньте. В пропорции это то же самое, что кулак взрослой женщины перед лицом, скажем, пяти-шестилетнего мальчика. А если еще эта женщина одурманена спиртным и наркотиками, ее кулак бьет быстрее и больнее. Я на себе испытал, что это такое. — Он опустил руку. — Моя мать предпочитала героин. Если ей не удавалось вовремя подкрепиться, я старался держаться подальше от нее. Уж мне-то хорошо известно, что такое кулак злобной наркоманки. И твоя сестра никогда больше и пальцем не прикоснется к Сету.
— Я… ей нужно лечиться. Я никогда… Он был в нормальном состоянии, когда я видела его. Если б я знала, что она жестоко обращается с ним…
— Я еще не закончил. Он красивый мальчик, верно? Некоторые из клиентов Глории тоже так считали.
Сибилл опять побелела как полотно.
— Нет. — Качая головой, она оттолкнула его и неловко встала с дивана. — Нет, не верю. Это ужасно. Не может быть.
— И она им не препятствовала. — На этот раз Филипп безжалостно проигнорировал ее бледность и болезненность. — Даже пальцем ни разу не пошевельнула, чтобы защитить его. Сет мог надеяться только на самого себя. Он отбивался или прятался. Но рано или поздно обязательно появился бы кто-то, от кого ему не удалось бы отбиться или спрятаться.
— Нет, не может быть. Она не способна на такое.
— Еще как способна. Особенно если знает, что это принесет ей несколько лишних баксов. Прошел не один месяц, прежде чем он перестал дергаться от малейшего к нему прикосновения. Ему до сих пор снятся кошмары. И если попробуешь при нем произнести имя его матери, его глаза наполнятся таким неописуемым страхом, что тебе станет дурно. Вот такие дела, доктор Гриффин.
— Господи, и ты думаешь, я могу поверить во все это? Поверить в то, что она способна на такое? — Сибилл прижала к груди руку. — Мы росли вместе. Тебя же я знаю меньше недели. И ты надеешься, что я приму твой ужасающий рассказ как данность?
— Думаю, ты веришь, — помолчав, сказал Филипп. — В глубине души веришь. Ты достаточно умна и, скажем так, проницательна, чтобы не видеть истинного положения вещей.
Сибилл пришла в ужас.
— Если это правда, почему же власти ничего не предприняли? Почему не помогли мальчику?
— Сибилл, ты как будто только сегодня на свет родилась. Видать, всю жизнь прожила в тепличных условиях и потому плохо представляешь, что такое улица. Знаешь, сколько там бегает таких вот Сетов? Иногда система срабатывает, но везет немногим. Мне, например, не повезло. Не повезло Сету. Своим спасением я обязан Рею и Стелле Куиннам. И чуть меньше года назад мой отец передал твоей сестре первый взнос за десятилетнего мальчика. Он привез Сета домой, подарил ему жизнь, нормальную жизнь.