Семейный архив
Шрифт:
«Мы, русские интеллигенты, не имеем в руках рычагов властного влияния, не воздействуем на банки, министерства и гарнизоны, но, может быть, острее других чувствуем исторические дороги нашей Родины. Уповая на самое святое в человеке — на чувство Бога и Родины, на любовь к живым сыновьям и умершим отцам, на все светоносное в русской культуре и народной душе, мы обращаемся к Ельцину и Хасбулатову: переверните назад страницу в книге русской беды, сумейте любой ценой сделать так, чтобы высший закон страны вернулся к исполнению... Конституционный и нравственный закон Российского государства должен быть сохранен. Идея свободы, выраженная в букве закона, должна торжествовать...»
Текст подписали: Бондарев, Белов, Распутин, Крупин, Куняев, Проханов, Бурляев, Шафаревич, Власов, Проскурин, Кожинов, Говорухин и другие. Многие из подписавших
Среди тех, кто находился в Белом Доме, были и баркашовцы, и генерал Макашов, и подобные им подонки, что дало повод заклеймить всех его защитников «красно-коричневыми», «фашистами» и т.п. Но, во-первых, сколько там было баркашовцев и прочих той же масти? И потом: среди казаков Первой Конной имелись и погромщики-антисемиты, но правы ли те, кто ныне ставят на одну доску Первую Конную и белогвардейские армии, мстившие «жидам» за участие в революции?..
Но не о том речь.
В предшествующих главах уже было сказано, как восхищалась писательская интеллигенция Сталиным и его камарильей в 1936 году, во время очередного съезда ВЛКСМ... И то, что происходило в сентябре-октябре 1993 года, подтвердило вновь: между ультра-либеральной нашей интеллигенцией, писательской в первую очередь, и народом, его судьбой, зияет пропасть...
Не между всеми, нет... В те дни Петр Егидес выступил в «Независимой газете» со статьей под весьма красноречивым названием: «Прощаться рано — мы снова диссиденты». О Егидесе я знал еще в годы «оттепели», когда вышел так называемый «Тбилисский сборник» — парадоксальное даже для тех времен собрание статей молодых философов, противоречивших «священной догме», там же находилась великолепная статья Егидеса... Теперь он писал: «Еще Козьма Прутков сказывал: зри в корень. А корень вот в чем: хотя Верховный Совет не имел четкой социально-экономической программы, но когда тот самый депутатский корпус, который вначале выбрал Ельцина председателем Верховного Совета, а затем выдвинул его в президенты России, увидел, куда президент ведет /увидел, что он дал возможность взвинтить цены в 100 — 300 — 1000 раз и ведет народ к абсолютному обнищанию/, он — этот депутатский массив — в своем подавляющем большинстве воспротивился этому. И тогда Ельцин решил его разогнать....» И далее: «Победил танкист-робот, а пируют президент и толпящиеся у его трона миллиардеры и сраставшиеся с ними политиканы. Униженный же народ молчит».
Гейне писал, что рассекающая мир трещина проходит через сердце поэта... Юлия Друнина, поэтесса-фронтовичка, в те страшные дни начала октября покончила с собой. Вот ее предсмертные стихи:
Ухожу, нету сил. Лишь издали
/все ж крещеная/ помолюсь
За таких, как вы — за избранных
Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы бессильны,
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия
Не могу, не хочу смотреть...
Григорий Поженян был один из тех, кто подписывал «Обращение», о котором говорилось выше... Он верил, надеялся... Через два года в «Литературной газете» появились такие его стихи:
Когда зима, как лето,
А летом — холода,
Когда живут поэты
И пишут в никуда,
Когда воруют дети,
А девочек косяк
За скомканные деньги
Готовы так и сяк,
Когда дрожат солдаты
С мальчишечьей губой,
А брат идет на брата
На
И люди, словно звери,
Не чувствуют вины,
И грех свой и потери
Оправдывать вольны,
Я по ночам все чаще,
Не зажигая свет,
Невольно лезу в ящик,
Где дремлет пистолет...
Владлен Берденников, Алма-Ата
20.10.93
...Никогда не думал, что стану таким яростным поборником социализма. Естественно, не того, который был у нас. У нас его практически не было. Однако даже то малое, что держали для показухи — бесплатное образование, медицина, путевки в дома отдыха и санатории, пионерские лагеря, пенсия, если ты ее заработал, и т.д. — вспоминаются теперь как нечто необыкновенно светлое и прекрасное. И еще. То, что недавно было для меня абстракцией — Родина, Отечество, народ, государственность, равенство, братство — сегодня приобрело и смысл, и значение. И ощущение боли оттого, что все это гибнет...
Во время путча я не выключал ни радио, ни телевизор, хотя телевизионный передачи и прерывались в связи со штурмом «Останкино»... То, о чем мы знали и чего не могли доказать, во время путча предстало во всей яви: нами уже несколько десятков лет правят тупые паханы. Нет, не фашисты, не нацисты, у тех хоть какие-никакие идеи
были... Тебе трудно представить, Юра, как за несколько месяцев твоего отсутствия поменялась психология людей. Теперь я отлично понимаю, каким образом Гитлеру удалось так скоропостижно развратить нацию. Оказывается, стоит только в заботе о людях снять нравственные запреты и даже не сказать, а лишь намекнуть, что совесть больше не в чести и бессовестность ненаказуема даже на словах, как больше ничего и делать не надо — только плоды пожинать...
У нас в Казахстане недобор в вузы, ретивые администраторы вытряхивают на улицу и разгоняют академические институты, книжные магазины превращаются в лавки для тряпья, литература из Москвы перестала поступать, бывшие пионерские лагеря отданы под коммерческие дома отдыха, информационное пространство сужено до предела — ни позвонить, ни написать, потому что слишком дорого...
Юра Сахаров, Наария, Израиль
22.1.94
...Относительно «Бавельского откровения». Бавель — это древний Вавилон, город и одноименное ему государство. В первой половине VIII века н. э. в синагогах Вавилона появляются люди, объявляющие Иешуа-бен-Иосеф /Иисуса/ и Мухаммеда глашатаями Бога, они призывают евреев к раскаянию и переосмыслению всего духовного наследия народа. Они ссылаются на «Бавельское откровение к сынам Израиля» /имя его составителя не известно и по сей день/. Развитие событий приходится на период серьезного брожения в «низах» халифата и неразберихи в «верхах». Слухи о новом учении из синагог просачиваются на улицы. Идея объединения различных народов и религиозных конфессий импонирует бунтовщикам в борьбе с ненавистной «верхушкой». Войска халифа подавляют восстание и обрушивают репрессии на головы всех бавельских евреев. Некоторая часть детей Авраама бежит на север, на Кавказ, куда не простирается власть вавилонского халифа. Среди них и оказались чудом уцелевшие хазрим /«возвращающиеся»/. Сначала беглецы терпели «еретиков», присоединившихся к ним. Но после того, как евреи осели в горах Азербайджана и Северного Кавказа, им пришлось удалиться и отсюда, искать спасения в более северных краях. Так добрались они до прикаспийских ильменей, что к западу от дельты Волги, и присоединились к племенам кочевников...