Семицвет: молодость богов. Части 1-2
Шрифт:
— Он не мог сам закрыться. Там такой замок его нужно руками переводить в автоматический режим и тогда он действительно может сам закрыться. — сказала Надя.
— Значит он был переведен. — растерянно сказал Алексей.
— Этого не могло произойти. Арсений никогда бы не забыл, а кто-то другой… — Надя оглянулась. — Кто-то пользовался лифтом?
Остальные только головой покачали.
— Никто не пользовался лифтом, видишь. Ты просто не смог его закрыть.
— Я все смог закрыть! — вскричал Алексей, которого охватила внезапная злость. — Кто-то перевел его в этот дурацкий режим и ещё спрятал
— Я этого не делал. — Холодно произнес тот.
— Но ты это сделал. — Ответил Алексей.
— Ты лжешь. — Снова отозвался тот.
— Нет, это ты лжешь! — закричал Алексей. — Ты с самого начала завидовал мне, что я, а не ты и твои друзья смогли нарисовать эту чертову карту…
Виктор притворно закатил глаза в своей любимой манере.
— Твои сочинения надо на пленку записывать. — сказал он наигранно.
Алексея прямо передернуло от отвращения. Ему стало противно и неприятно смотреть на него, что кулаки зачесались — так хотелось врезать этой паршивой гниде. Пришибить, чтобы тот заплакал и соплями весь изошелся. Но на данный момент плакал он…
— Ты же с самого начала бесился от того, что я нахожусь в этой группе, — внезапно сказал Алексей. — Ты считаешь себя выше, чем я! Но я и подумать не мог, что ты способен на такое предательство.
— Успокойтесь. — Произнесла Надя растерянно. — Оба — потише!
— Всем тихо! — строго сказал Арсений, открыв дверь — как громыхнул. Алексей сразу обрадовался. — Что случилось? — спросил Спаситель Арсений.
Оба сбивчиво рассказали свои версии.
— Кто-нибудь видел, как Виктор брал или прятал ключи, спускался на подземный этаж или находился рядом с лифтом?
Все покачали головой.
— Кто-нибудь видел, как Алексей искал ключи, спускался на подземный этаж или долго находился рядом с лифтом.
Кое-кто покивал головой. Алина робко подняла руку.
— Алексей, твоя история неправдоподобна. — вынес вердикт Арсений. — А у меня нет повода не доверять Виктору.
— Но я не виноват. — Жалобно произнес тот. — Это все подстроено! — добавил он ещё жалобнее. Снова навернулись слезы. Захотелось разреветься. Он взглянул на Алену — единственного человека, с которым нашел общий язык. Затем на Надю — она показалась такой бесхарактерной, затем на Арсения…
— У нас нет оснований не доверять Виктору. — Произнес тот.
— Он из хорошей семьи и мы давно знакомы с его родителями, и к тому же… — Надя замолчала, когда Арсений поднял руку.
Из хорошей семьи, подумал Алексей. Из хорошей семьи… Вот в чем дело. Он развернулся и побежал к себе в спальню.
Из хорошей семьи, вертелось у него в голове, когда он швырял вещи в сумку. Ну конечно — у него семья не такая хорошая. Матери нет, отец женат третий раз, брат неродной, денег в семье всегда водилось мало, учился он на дотации, питался на дотации, проходил медосмотры на дотации, даже одежда на дотации покупалась. Он посмотрел на себя в зеркало у двери. Грубая черная рубашка — чтобы стирать не часто, старые джинсы, поношенные кроссовки из секонда. Он даже одевался на дотации. Не то, что эти…
В дверь кто-то постучался. Алексей притих. Стучалась
— Ты не должен переживать. — Сказала она взволнованно. — Мы можем позвать психолога. Оставайся сколько хочешь! Ты не должен обижаться. Тебя здесь никто не обидит!
— Вы что, совсем дура? — огрызнулся он, пятясь к двери. Та опешила. Он быстро отпер тяжелый засов и, пока эмоции не накрыли его снова — выбежал вон.
На вокзале он спрятался в кустах — не хотел, чтобы за ним кто-то пошел, стал уговаривать. Он вообще не хотел видеть никого — особенно из того дома.
Все, кто вчера казался другом, оказался предателем.
Наступила какая-то неприятная внутренняя тишина. Все вокруг опустело, ничего не радовало. Он даже разреветься толком не мог — да и не хотел.
Мечта о поступлении казалось каким-то фальшем. Да кто он такой? Его место в каком-нибудь богом забытом городке, на стареньком заводе — или вон в пиццерию постоянно разносчики требовались, а в японскую закусочную — официанты. Ума для такой работы требовалось немного. Пойдет работать — учиться не хотелось вовсе.
Или лучше уйдет в лес и будет там жить. Подальше от людей, которые только и умеют, что предавать и предавать.
Он включил планшет. Город был на месте, река тоже никуда не делась. Только вот болота с островками не было. А если не было — значит именно там его никто и никогда не найдет.
Странно, но Алексей прекрасно осознавал, что убегал из дома и убегал под влиянием скверных чувств. Он никогда не испытывал такого унижен6ия и ему никогда не было так плохо. Он не хотел себе говорить о том, что все пройдет и забудется, а хотел действовать.
Если его поймает полиция и будет судить — а судья спросит, осознавал ли он, Алексей Прошин, 14 лет от роду, всю тяжесть своего преступления, то ему ничего не останется, как сказать правду. Да, осознавал полностью.
Хотя, никакого суда, конечно, не будет — а было бы даже хорошо. И, говоря начистоту, все это он будет рассказывать не суду и не полицейским, школьному психологу.
А что вообще случается с детьми, убежавшими из дома? Их возвращают домой. Или сами возвращаются, когда проголодаются. Поэтому, чтобы убежать надолго, а в перспективе — навсегда, нужно бежать расчетливо. Во-первых — далеко, во-вторых — обязательно взять теплые вещи, походные принадлежности, еды всякой. От этих мыслей ему ненадолго похорошело. План побега обретал общие черты.
Ведь в обычном убегании из дома всегда было что-то избитое и вульгарное. Он поступит иначе — убежит из дома аккуратно, и даже не убежит — а уйдет. Продумав все мелочи, взяв с собой все, что потребуется. Убегать, так убегать!
А убежит он на Болото. Или ещё дальше Болота. Предварительно изучит карту, найдет место, где будет жить и покинет навсегда этот скучный мир и предательский мир.
В следующую минуту он обнаружил сам себя за изучением карты. Нужно было выбрать место, где его никто не найдет.