Семилетка поиска
Шрифт:
Никита. А кто?
Белокурая. Парень моей дочери.
Никита. С января все изменится. Бизнес наладится, я буду сам распоряжаться своим временем. Купим сто телевизоров.
Белокурая. Не верю, что что-то изменится с января…
Никита. Не могу больше поддерживать разговор в таком тоне.
Белокурая. Тогда пока.
Никита. Пока. Подожди!
Белокурая. Ну?
Никита. Да полная фигня. У нас счета арестовывают. Я все правильно выстроил, а счета арестовывают! Мне не хватило недели…
Белокурая. А с юристом обсуждал?
Никита. Говорит,
Белокурая. И что теперь?
Никита. Учредители резко объявили, что виноват я, хотя решения принимали вместе! Ладно, что-нибудь придумаю…
Белокурая. Чем я могу тебе помочь?
Никита. Не бить ногой в пах каждую секунду! У меня всегда планы масштабные… все охреневают от перспектив, которые я выстраиваю…
Белокурая. Человек, не привыкший работать с мелкими деталями, не умеет проговаривать их на переговорах. Это тоже проблема. Начинаются трактовки, естественно, у каждого в свою пользу. Это я о твоих учредителях…
Никита. Похоже на то… И что? Пора панихиду заказывать?
Белокурая. Ты так же и в отношениях с женщиной: видишь все глобально на сто лет вперед, а ежедневную рутину не отрабатываешь.
Никита. Лен, я тебе рассказал только для того, чтобы ты поняла мое настроение и не обижалась…
Белокурая. Тогда пока!
Никита. Опять ты уходишь, толком не попрощавшись! С наступающим Новым годом!
Белокурая. Как говорят в Интернете: спасибо за беседу.
Елена отключила компьютер. Она уже почти не раздражалась на Никитины закидоны, но то, что они не увидятся до Нового года, словно подводило черту.
– Кать, хочешь кофе? – спросила она.
– А ты чё посмурнела? – оглянулась Катя.
– Да лирический ковбой выделывается…
– А чё ты включаешься? У него возраст такой, чтоб выделываться! Я вот думаю, мож, зря я себе глаза к Новому году не подтянула? Смотри, штука баксов, но можно и дешевле. Делов – раз плюнуть. Неделя в темных очках – и все матросы твои! У людей новая жизнь начинается…
– Ты? Глаза? – удивилась Елена. – Да ты лучше свой русалочий хвост ликвидируй. Глаза ты еще и так поносишь.
– Считается, что надо начинать загодя: раньше сядешь – раньше выйдешь… А на хвост не наезжай. Это фирменный знак, – усмехнулась Катя. – Я вот на тебя поражаюсь. Ты-то чего так прилично выглядишь?
– Ну, я, во-первых, пользуюсь только отечественными кремами. Наша парфюмерная промышленность еще в такой заднице, что всякой дряни туда докладывать не умеет. А во-вторых, уважаю божественный замысел: мне тело дано, я им пользуюсь. Если мужика захотела, то живым не уйдет, – ответила Елена.
– Я тоже телом пользуюсь: постирать, погладить, помыть, приготовить… Ладно, замяли. Смотри, что нашла: в Москве разгромлено 150 рекламных щитов фирмы «Ньюс Аутдорс», которые якобы виноваты в «игре с религиозными символами». Против щитов протестовал Общественный комитет «За нравственное возрождение Отечества»…
– Кать, тебе не надоело работать?
– Это я по ходу дела. Вообще я ищу в Яндексе, как индейку как-нибудь по-новому жарить. Ты в курсе, что шпиону
– Ладно тебе Новый год американизировать, не наша это жратва – индейка. Наша – салат оливье, капустка с огурчиками… – напомнила Елена.
– Индейка самая полезная и хорошо усвояемая пища, – наморщила лоб Катя.
– После страуса…
– Страус сладкий. Мне не нравится. Тебе, Лен, хорошо, белоручке: пошла в гости и наелась. А мне у плиты целый день пахать, чтоб они все за полчаса как саранча сожрали… За это я не люблю Новый год… давно, жестоко и искренне.
В фойе, как обычно, стояли девчонки, и светская репортерка увлеченно рассказывала:
– Короче, в крупной нефтяной компании переговоры с англичанами. В кабинет главы входят три крутых джентльмена. Такие все лысые, в хороших пиджаках. Он кивает, нажимает на селектор и говорит секретутке: «Машенька, кофе мне, и три черных чая этим пидорам!» И тут один из джентльменов поправляет: «Два черных чая пидорам. Я – переводчик…»
В баре мелькали лампочки и играла, словно из юности, музыка оркестра Поля Мориа. Елена взяла кофе с пирожным, задумалась. Конечно, вся эта мужская карусель украшала жизнь на зависть окружающим, но… если в постели с Никитой у нее словно в каждой отдельной клетке взлетали фонтаны салюта, то с Патроновым… встречались, словно попутчики в купе или музыканты, сошедшиеся на один концерт. Без правил и обязательств, с перфекционистской технологической планкой и нулевой душевной.
С Муркиным и Герой было неплохо, но они висли эмоционально… у них были глаза, как у бездомных собак. И реагировать на них хотелось так же: вроде бы стыдно за человечество, сначала приручившее, а потом выкидывающее собак на улицу… но не было готовности взять на себя обязательство перед каждой конкретной собакой. То есть вынести ей еду или выбросить в форточку обрезки мяса – да. А чтобы сделать своей – нужна любовь.
И перебирая эту постельную четверку в голове, она вдруг поняла, что почему-то не помнит, как ей было в постели с Каравановым, словно все стерто ластиком. Не технология, а то, чем она была начинена… вот это да… так быстро и так начисто! Если бы призналась в этом Караванову, он бы наверняка назвал ее эмоционально непотопляемой сукой!
Набрала телефон Караванова под музыку Поля Мориа:
– Привет!
– Привет. Как поживаешь, какие проблемы?
– Да вроде все ничего. Елку вот только нет моральных сил для самой себя поставить.
– Скорблю вместе с тобой. Мне легче: нет елки – нет проблемы.
– Крупные объемы сочувствия… Что новенького на работе?
– Да хрен его знает. Вот вышел в перерыв на улицу, успел в баре пива выпить, – похвастался он.
– Совсем крутым становишься, – усмехнулась Елена, раньше он ходил по улице с бутылкой пива как подросток. – А ты пива не много стал пить? Пивной алкоголизм – это проблема…