Семиозис
Шрифт:
Я сообщаю об этом Бартоломью и самкам. Он приветственно поднимает свой стакан:
– Превосходно. – Однако он не пьет. Он гладит девушку-певицу по голове. – Сейчас дадим знать.
– Ты быть-ты большой лжец, – говорит мне Видеть-Ты.
Надеюсь, это значит, что она видит вероятность моего успеха.
У плана есть слабые места, о которых я им не сообщил. Нам надо не позволить сиротам вернуться в город снова, а это будет непросто. Орлы приближаются – и, возможно, отвлекут сирот. Или нет. Может, они не появятся. Может, они объединятся с сиротами. Может, нам смогут помочь львы. Много всяких вариантов. Люди
Двигаясь через город, сироты уничтожают все, что могут: ломают корзины, разбивают кувшины, рвут вывешенную сушиться одежду. Шум и движения помогают мне определить их местоположение… Они буквально повсюду, потому что способны передвигаться так быстро. Я начинаю выделять кетоны и бета-пинены в рощах вдоль восточной стены и прошу тюльпаны и чечевичные деревья поступать так же.
– Полезное вещество. Вредители уйдут, обрезчики останутся.
Возможно, если я построю вокруг города стену запаха, сироты не станут пытаться вернуться после того, как их вытеснят.
Девушка громко объявляет:
– Гоните сирот к западным воротам и из города!
Бойцы слышат и одобрительно кричат. Им нужен был план. Они не подозревают, насколько он ненадежный.
Я сосредоточил внимание на корне планирования, а тем временем на улицах шли жаркие сражения. Я насчитал трех убитых сирот – или настолько тяжело раненных, что они не могут шевелиться. Ранены еще девять, но осталось около сорока готовых атаковать – и, по правде говоря, у сирот преимущество благодаря быстроте и слаженности. Они уже познакомились с местностью и начинают координировать свои действия. Они создают перемещающиеся засады быстрее, чем котам и летучим мышам удается их выявить и предупредить людей, быстрее, чем мне удается произвести нужный запах, быстрее, чем люди способны реагировать.
Пока девушка выпевает мой план, патруль Сосны попадает в окружение сирот, выскочивших из-за домов: шесть сирот против пяти людей. Миряне зовут подмогу, но сироты завершают атаку и убегают раньше, чем помощь приходит. Только один боец остался на ногах, остальные – в том числе Сосна – ранены или убиты.
Я перемещаю стену запаха на пятьдесят метров западнее, а потом – еще на пятьдесят. Фруктово-цветочный запах манит их к западным воротам. Чем быстрее, тем лучше, потому что хаоса больше нет: сироты явно побеждают. Они тоже нашли эффективную стратегию. Далеко к западу от стены запаха горит дом, и если я буду следовать плану, то не смогу помешать подобным событиям на западной стороне стены: там сироты творят что хотят. Может произойти что угодно.
На еще один патруль людей нападают из засады. Шум сражения заставляет мальчишку, Фабио, открыть дверь своего дома. Двое сирот врываются туда, а еще несколько подбегают, чтобы прикончить патрульных, – а потом они тоже входят в дом… Звуки и запахи неописуемо горьки и происходят с такой скоростью, которая говорит о намеренной жестокости.
Патрули прислушиваются к оповещениям из Дома Собраний, но порой девушка не может выйти и их сделать из-за того, что сироты слишком близко. Беллона догадалась, что девушка передает информацию, и теперь распространяет запахи, чтобы организовать нападение
Еще один патруль и засада сирот расходятся с ничьей: по одному мертвому с каждой стороны, все остальные ранены. Я снова перемещаю запах западнее.
В другом месте сироты вытаскивают окровавленного Фабио из дома и прикрываются им от стрел. Лучники прекращают огонь, но коты любят детей – и бросаются в атаку, лягаясь вокруг мальчика, хотя и не могут делать это со своей обычной ловкостью. Двух котов забивают насмерть. Они все равно продолжают нападение. Сироты своими когтями ослепляют и терзают вопящего мальчишку, продолжая держать его перед собой как прикрытие. Наконец один основной хватает паренька за лодыжки и разбивает ему голову о каменную стену. Они убегают. Мальчик не умер мгновенно, но он умрет, и очень скоро. Люди в горе, и если бы я мог плакать, как они…
Я вижу это, информация идет от корня к корню, и каждый корень трансформируется. Волна, формировавшаяся во множестве корней, сливается в единое осознание. Сироты, как слизни, не годятся для одомашнивания – но по иной причине. Сама природа слизней противится одомашниванию. Сироты, вероятно, могли быть одомашнены, но не заслуживают одомашнивания.
Я не желаю, чтобы мне служили подобные животные. Слизни – просто падальщики и по-своему необходимы. Сироты сделали то, что я клялся никогда не делать – что я клялся никогда не допустить. Их поступки отрезают их от цивилизации.
Мне надо реагировать. Но я не буду просить людей о помощи – помимо самой минимальной. Вина ляжет на меня – а в моем распоряжении имеются древние методы.
Я связываюсь с чечевицами у западных ворот: они цветут и готовы помогать.
– Нам надо убить вредителей, – говорю я.
– Да, убить, – слышу я тридцать восемь ответов.
Они бы согласились на что угодно – и к тому же они растения. С их точки зрения вредители должны умереть, даже если это большие разумные животные.
– Моя просьба непростая.
– Убить. Убить. Убить.
– Вам надо выделить запахи, чтобы привлечь врагов вредителей.
Я демонстрирую кое-какие белки типа миозина, а еще липиды, в том числе олеин. Это – запах приготавливаемого мяса, и он привлечет орлов. Липиды – самые сложные.
– Я такое составить не могу, – заявляет каждый.
– Хватит небольшого количества молекул.
– Не умею.
– У меня серы не хватит.
– Это молекула? Такая большая!
Я обучаю одного за другим, но это трудно, очень трудно не потому, что чечевицы необучаемы, а потому, что я хочу убивать прямо сейчас, а не когда-то потом.
Надеюсь, орлы поубивают всех вместо меня, но их может оказаться недостаточно, а мне требуется полное уничтожение. Я связываюсь с ирисами, охраняющими родники.
– Привлекайте животных, – приказываю я. – Убивайте ради крови.
Я показываю им запахи атаки и тревоги. По разуму ирисы сходны с тюльпанами, но темперамент у них совсем иной, так что они хватают молекулы, рвутся составить их во множестве, рвутся охотиться и убивать.
– Хорошо! Хорошо! Хорошо!
– А еще вот это.