Семирамида. Золотая чаша
Шрифт:
— Я отправлюсь не один, госпожа. Меня будет сопровождать Ардис и этот свихнувшийся Буря. Что касается нужды, ты ошибаешься, если полагаешь, что мне доставляло удовольствие разглядывать твой тощий зад. Я выполнял свой долг.
— То, о чем я хочу попросить, можешь исполнить только ты. Ни Ардиса, ни Бурю и близко не подпустят к Гуле.
Сарсехим схватился за голову.
— Боги, милые боги! Вы слышите, меня опять втягивают в злое! Какой бы подарок ты не приготовила сестричке, я отказываюсь его передавать.
— О чем ты говоришь, Сарсехим? Я прошу передать Гуле, что не держу на нее зла.
Сарсехим
— И это все? Только слова? Ради этого ты рискнула прийти на встречу? Ты полагаешь, Гула в них нуждается?
— Ты только передай, что я желаю сестре благополучно разродиться. Боги лишили меня своей милости, так пусть же ей они подарят ей богатыря. Сарсехим, постарайся оберечь ее от дурных поступков, ведь Гула так простодушна. Ей кажется, что, отомстив, она сможет избежать ударов судьбы.
Сарсехим надолго задумался. Ардис, не выдержав, ткнул его кулаком в бок.
— Ну ты, мудрец, пошевеливайся. Стража долго ждать не будет, отвечай госпоже.
Сарсехим разгневался и ответил злобным шепотом.
— Это не я, Ардис, требовал свидание. Это твоя Шами настояла на том, чтобы я выслушал ее. Я выслушал и что? Хорошо, я передам ее просьбу, но это будет стоить недешево.
— Тебе нужны деньги? – спросила Шами.
— Зачем мне деньги, если моя голова того и гляди скатится с плеч. Мне сейчас недосуг заниматься передачей записочек, которыми так увлекаются девицы в гареме. Здесь не гарем, Шами, и твое прощение никому не нужно. В любом случае я хочу получить плату. Ты должна приказать этому бесноватому Буре, который прячется в кустах и метит, как бы половчее вонзить мне меч в брюхо, чтобы он вел себя прилично. Слышишь, ты, мститель?
Из кустов вышел Буря.
— А все-таки, негодяй, – евнух с удовольствием потер руки, – я раньше тебя занял позицию.
— Поговори у меня, урод! – ответил молодой скиф.
— Видишь, Шами, с какими людьми мне приходится вести дела.
— Он будет вести себя достойно.
— Не будет угрожать?
— Не будет.
— Не будет хамить, называть меня всякими паскудными словами?
— Нет.
— Он будет беспрекословно выполнять мои распоряжения?
— Да.
— В таком случае можешь надеяться, что я передам твои пожелания любимой сестричке. Не знаю, обрадуют ли воспитанницу Эрешкигаль такого рода утешение, но я постараюсь. Если успею…
Чаcть III
Громадный бронзовый диск ярко поблескивает в свете многочисленных факелов. Их держат воины, толпой сгрудившиеся в церемониальном зале. Все они в парадных доспехах. Перед помостом, охраняемом каменными быками, самые знатные. Воины грозно молчат, в напряженной тишине внятно потрескивают пылающие сучья.
На помосте – царский трон, на троне – неброский худощавый старик. Тускло поблескивает золотой венец, надвинутый на покрытую пестрой бахромчатой накидкой, голову. В правой руке старик сжимает жезл, в левой – деревянный посох. Он насторожен – отблеск факелов отражается в его лисьих глазах.
Неожиданно кто-то из стоявших в задних рядах молодых декумов тонко и протяжно выкрикнул.
Салманасар,
Что ж, кого ты ждешь?
Напев подхватил такой же юношеский голос:
Эллиль дал тебе величье –
Что ж, кого ты ждешь?
Присоединились еще несколько голосов, постарше, погрубее:
Син вручил нам превосходство -
Что ж, кого ты ждешь?
Далее запели все, кроме главных военачальников, выстроившихся у самого помоста:
Нинурта дал оружье славы –
Что ж, кого ты ждешь?
Наконец грянули все разом. Древняя песня зазвучала в зале:
Иштар вручила силу битвы –
Что ж, кого ты ждешь?
Шамаш и Адад твоя заступа, –
Что ж, кого ты ждешь?
Царь, чей шаг Ашшуру люб,
Воцарись над белым светом!
Твоя власть да воссияет…
Салманасар, могучий воин,
Ты повергни вражью землю!
Лоном гор их овладей,
Ты залей их наводнением…
Старик резво поднялся – хор мгновенно стих. В наступившей протяжной тишине гулко прозвучал удар посохом об пол.
— Я – царь великий, царь могучий, царь Вселенной, царь Ассирии, правитель Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь Кардуниаша, царь востока и повелитель запада. Я – царь царей… Я могучий и всесильный, я герой, я отважный, я страшный, я почтенный, я тот, кто не знает равных среди всех царей, объявляю – мы выступаем!
Глава 1
Сарсехим, сколько мог, тянул время в Вавилоне. Упрекаемый слезливым царем Мардуком–Закир–шуми в намерении подставить его под удар ассирийского меча, евнух страстно и бурно клялся, что не все снаряжение собрано, что священный талисман требует еще одного обмазывания асфальтовой смолой, иначе по жаре его не довезти, настаивал – людишек добавить бы в охрану, с теми, сколько есть, пропадем.
Просил то, просил это.
Буря, не спускавший с евнуха глаз, однажды подступил к нему с угрозами – поторопись, если тебе дорога жизнь. Сарсехим ответил, как отрезал – его кобыле по гороскопу запрещено спешить. Буря долго стоял с открытым ртом, переваривая услышанное.