Семнадцатая

Хонихоев Виталий

– Мисс? Откройте дверь! Нам…

– Нужно поговорить, я уже слышала. Для начала я хочу увидеть ваши полицейские значки и было бы неплохо представится. – говорю я твердым голосом. Полицейские заведомо недооценивают меня, обычный паттерн в обращении с подростками – давить на них. Сперва как следует запугать, а потом – придет добрый дядя полицейский и уж ему-то можно все рассказать. Однако мне в любом случае предстоит конфронтация с ними, так что я начинаю с повышения ставок. В том числе и для того, чтобы эти бравые ребята следовали своим же процедурам.

– Вот мой полицейский жетон. И удостоверение личности. Я – патрульный Харрисон и …

– Погоди, Харрисон, дальше я сам, - встревает в разговор

Мистер Любовничек и отстраняет патрульного Харрисона (Мистера Перегара) от двери.

– Вот и мое удостоверение, мисс, я детектив Кралон - демонстрирует документ он: - у нас к вам пара вопросов. Не могли бы вы проехать с нами в полицейский участок и ответить на них?

– Очень приятно, детектив Кралон, патрульный Харрис. Я – Тейлор Хеберт. К сожалению, в настоящее время являюсь несовершеннолетней. А потому не могу ответить на вопросы в отсутствие моего опекуна и квалифицированной юридической помощи. Моего отца сейчас нет дома, он на работе. Также сейчас у меня нет адвоката или юриста, который мог бы присутствовать на допросе. Потому я не могу поехать с вами в полицейский участок.

– Послушайте, мисс Хеберт, это не допрос, вам не нужен адвокат. Вы просто ответите на пару вопросов и будете свободны… - говорит детектив со следами губной помады на воротничке. В отличие от патрульного, он одет в обычный твидовый пиджак, белую рубашку и джинсы. Так и не скажешь, что коп. Хотя, пушка под мышкой и жетон на поясе выдают его.

– То есть вы хотите сказать, что это будет просто беседа, а не допрос и у меня нет ни статуса свидетеля, ни статуса обвиняемого? – задаю встречный вопрос я.

– Да, именно это я и хотел сказать, - кивает детектив: - никаких последствий. Просто проехать с нами в участок. Двадцать минут и мы отпустим вас домой.

– В таком случае я отказываюсь от такой чести. – говорю я и с удовольствием вижу, как глаза детектива Кралона сужаются.

– Что? Но почему? – спрашивает он, совладав с самим собой: - это же…

– Какой смысл? Я не сильно люблю беседовать с незнакомыми мужчинами. Кроме того, вы мне не нравитесь. Ни вы, ни ваш напарник.

– Мисс! Вы переходите все границы!

– Разве? Это я стою у вас на пороге дома и пытаюсь просунуть ботинок в щель? Вы нарушаете границы частной собственности моей семьи. Вы пытаетесь увезти меня неизвестно куда без всяких на то оснований.

– Или вы поедете с нами по-хорошему, или …

– Что вы сделаете? Выбьете дверь? Увезете меня силой? У вас есть ордер на арест? Может быть ордер на обыск?

– Послушайте, мисс Хеберт, в этом нет необходимости. Все, что нам нужно – это опросить вас по поводу инцидента в вашей школе. И если вы не будете сотрудничать, то я боюсь, что вам придется столкнуться с последствиями. Вплоть до колонии для несовершеннолетних.

– Послушайте, детектив Карлон…

– Кралон! Джеймс Кралон!

– Детектив как-вас-там. Давайте так – вы делайте то, что вы должны, а я буду делать то, что должна делать я, хорошо? И уберите уже ногу, я хочу закрыть дверь. – я опускаю глаза на его ботинок в дверной щели. Ботинок начищен до блеска, как и ожидалось от Мистера Любовничка. Вот у патрульного Харриса его форменные ботинки в пыли, стоптаны и выглядят не очень. Но у детектива Кралона даже не ботинки, а туфли. Модного фасона с темновато-красным отливом.

– Хорошо, - говорит он: - откройте дверь, и мы можем поговорить с вами в вашем доме. Вы же не хотите, чтобы все соседи видели эту сцену и полицейский автомобиль у вашего дома.

– Данная сцена характеризует не меня и мою семью, а вас. Кроме того, мне плевать. Можете стоять там хоть до завтра. Я оставлю дверь открытой на цепочке, ведь мне нечего опасаться, когда два полицейских охраняют ее, верно? Вряд ли вы что-то украдете,

хотя я не уверена в вас, детектив, вот патрульный Харрис оставляет впечатление честного человека. – говорю я и с удовольствием созерцаю как лицо Мистера Любовничка начинает приобретать багровый оттенок.

– Это еще почему? – спрашивает он: - мисс, ваши инсинуации…

– Потому, что патрульный Харрис в отличие от вас ни разу мне не соврал и не пытался срезать угол или обойти процедуру. – отвечаю я: - потому я могу доверить ему охранять мою дверь. Патрульный Харрис, у меня к вам просьба – пожалуйста присмотрите, чтобы детектив Кралон ничего не натворил тут, а я пока пойду переоденусь. И, да, у меня куча домашнего задания. – с этими словами я отхожу от двери. Я не собираюсь ни закрывать ее, ни придерживать, сейчас дверь держится на цепочке, и чтобы открыть ее – достаточно одного хорошего пинка. Однако я уверена, что господа полицейские воздержаться от этого хорошего пинка. Если нет – у меня появится формальный повод написать жалобу на Полицейский Департамент. У полиции есть право выбить двери в помещении если есть ордер на обыск или арест, если есть обоснованное предположение что прямо сейчас в указанном помещении происходит преступление, связанное с насилием против личности, а также в случае преследования преступника по горячим следам. Ничего такого тут нет, они могли бы просто вручить повестку и отчалить в туман. С тем, чтобы я потом вместе со своим опекуном и юристом самостоятельно пришла в участок и дала показания. Но нет, детектив очень желает срезать угол. Вывести в полицейский участок школьницу, запугать ее до полусмерти – для подростка сам факт поездки в полицейской машине и пребывание в участке уже страшен. Словно реальность ударила в лицо со всего размаха. Помариновать в комнате для допросов, выждать время, чтобы подросток сам себя накрутил. Сам себе придумал все худшее и уже испугался придуманного. Нельзя давать подозреваемому время на подумать, нужно его тепленьким брать, не давать возможности собраться и успокоится. Вот они и пыхтят.

Интересно, думаю я, кто обратился в полицию? Эмма Барнс – совершенно точно, в конце концов она тепличная девочка и папа у нее адвокат. Насчет Софии… я уже не так уверена. По двум причинам, во-первых, она Страж и любой скандал, связанный с насилием в школе – неминуемо поднимет всю грязь о ее поведении. Даже если официальные органы примут решение, что никакой травли не было и все это субъективное мнение одной Хеберт, даже в этом случае тень на ее репутации будет весьма значительной. Не знаю, каковы требования к местным Стражам, однако их пиарят как образцы для подражания. Как героев и рыцарей без страха и упрека. Следовательно их заботит собственная репутация. И вторая причина – та же самая, по которой избитые мальчики говорят учителям, что это они просто «упали с лестницы». Сильные – не доносят. Сильные – разбираются самостоятельно. София считает себя хищницей, а меня – жертвой. Для нее поражение такого рода – невыносимо. И даже если меня в тюрьму потом посадят, этого ей будет мало. Она захочет взять возмездие в свои руки. И на этот раз не будет сдерживаться. Оружие Призрачного Сталкера – арбалет, полагаю, что придется следить за тем, чтобы в моем организме не образовался арбалетный болт.

Тем не менее все же полагаю, что София вполне могла сказать «упала, коленку ушибла», тем более что никто не видел, как все произошло. А вот Эмма… там и свидетели есть. Ладно, жалко, конечно, но ничего уже не поделать. Надо было Эмму в сторону отвести, сейчас могла бы играть в «несознанку», дескать ничего не знаю, мое слово против ее.

Задним числом все умные. Придется играть теми картами, что на руках. Я прохожу на кухню, надеваю фартук и начинаю готовить. В конце концов отец придет с работы голодным, не так ли?