Семья и подвижничество
Шрифт:
<…>
Смиренное сознание своей греховности ведет старца [Иоакима] в пустыню – в одиночестве предстоять Богу в молитве и посте, призывая на себя Божие милосердие. Сорок дней напряженного молитвенного подвига подъял старец.
О чем молился он, что просил, чем дышало его сердце? Сокрыто это от глаз людских. Ведомо это одному Богу. Мы же все знаем, что совершилось невозможное людям. <…>
Но не один нес свой сорокадневный подвиг Иоаким. Его верная богобоязненная супруга Анна, соединяясь с ним в супружестве в одно существо, и теперь, в горе, вторит молитвой супругу. И она знает, что
<…>
Недолго после рождения Богоотроковицы прожили престарелые ее родители. Исполняя данный Богу обет, они ввели Ее трехлетней в храм Господень для воспитания в Боге. Через несколько лет после этого события они скончались. Иоаким в восьмидесятилетием возрасте и Анна, пережив супруга на два года, семидесяти лет, отошли ко Господу. Благочестие же свое, воспитанное в превратностях жизни, они передали Дщери [дочери] своей, вручив Ее Богу «воспитатися во Святая Святых» [163] .
<…>
И сегодня, вспоминая благочестивую семью Иоакима и Анны и рожденную ими благословенную Дщерь, не оглянемся ли мы на себя, на наше время с его духом разорения, а не созидания. И не зададим ли себе вопрос: в чем причина, где корень жестокой и мрачной непогоды, обступившей мир и ставящей его на край гибели?
Не мы ли – разорители домашней Церкви [164] , не мы ли – нарушители старинных правил семейного порядка, не мы ли – отдавшие чад своих на воспитание «в страну далече», где питают их волчцами и тернием [165] и уводят от Отца Небесного, уводят и от родителей земных.
Жизнь – трудное дело. И она становится невыносимо трудна, когда из нее изгоняется Бог. Ведь когда изгоняется Бог из дома, на Его место приходят злейшие духи, сеющие свои смертоносные плевелы. Мрак и тьма давно начали осуществлять свои смертоносные планы, восстав на семью, на материнство, которое кроет в себе будущее мира – воспитание потомства.
И надо нам с вами это понимать, ибо это – наше настоящее и наше будущее. И в этом наша ответственность перед Богом. Ответственность страшная!
<…>
Всем нам необходимо понять сейчас, что надо срочно спасать от тлетворного духа времени и возвращать Богу нашу малую Церковь, нашу семью. Надо именно в ней возжечь лампаду христианской жизни в Боге. И только в этом – спасение мира, наше спасение.
Мы не преуспеем сразу, нам будет крайне трудно, но делать [это] надо ради жизни в вечности.
Ведь отцы и матери – Богом благословленные творцы и покровители детей своих – ответственны за них и за себя. И не наше ли дело теперь, в пустыне мира, где царят одиночество, суета и равнодушие, тревожная неуверенность и злоба, создать очаг молитвы. Надо помнить, что где двое или трое собраны во имя Божие, там и Господь посреди них [166] .
Тогда оживет дом! И один, и другой, и третий. Устроятся расстроенные безбожием порядки внутренней жизни семьи и каждого человека. И Царство Божие, вернувшееся в душу, снова начнет преображать мир. И вернутся дети к Богу, и вернутся к родителям своим из непогоды окружающего мира.
<…>
Отцы
Что мы можем ждать от детей, если наша забота о них будет ограничиваться только стремлением накормить и одеть их? А кто сделает остальное? Улица? Школа?
Да и нельзя, дорогие мои, забывать еще одно. Слова чужого человека, даже и благонамеренного, действуют на ум ребенка, слово же матери касается непосредственно его сердечка, а слово и пример отца дают чаду силу и энергию к воплощению [добра].
Так не ограничивайте своего влияния на детей только заботой раз в неделю привести их в церковь и оставить в ней на их же произвол. Нет, это не возродит живой веры. Ваша забота должна состоять в воспитании в детях страха Божия, во внушении им православных понятий, в научении своим примером, всей жизнью своей. Вникайте в жизнь чада, знайте его думы. Разговаривайте с ним обо всем. Благословляйте детей ежедневно утром и вечером, даже и тогда, когда их нет дома.
А христианский строй жизни в семье, с постами, молитвенным правилом утром и вечером – хотя бы кратким и с учетом детских возможностей и занятости, – с посещением храма всей семьей и приобщением всем вместе к Таинствам, будет незримо созидать детскую душу. И посеянное в детской душе незримо прозябнет [прорастет] в зрелые годы.
<…>
Други наши, если мы и теперь не восчувствуем грозящей нам опасности духовного одичания человечества, теряющего постепенно образ и подобие Божие, если не приостановим процесс богоотступничества и утери веры в семьях своих, в себе, то близок срок, когда осуществятся слова Христа Спасителя: Сын Человеческий, пришедши, найдет ли веру на земле ? [167] Аминь.
Спасение в миру [168] Митрополит Сурожский Антоний (Блум) [169]
Мне поставлен вопрос о спасении в миру: насколько сегодня применимы аскетические наставления отцов, каково может быть их приспособление к конкретной современной жизни? [170]
Первая предпосылка та, что Евангелие было провозглашено для всех без исключения. И если Христос нам предложил евангельский идеал, евангельский путь, именно не делая различения, не указывая каких-то специальных отдельных разветвлений, осуществление его в современной жизни должно быть возможно. Вопрос в том – что и как [возможно осуществить].
Большей частью невозможны те или другие формы жизни при тех или других обстоятельствах. Но не бывают невозможны те или другие настроения, тот или другой внутренний строй. Скажем, вести созерцательную жизнь по типу пустынника можно в пустыне, заниматься Иисусовой молитвой так, как ею занимался Странник [171] , можно только в условиях странничества и так далее. Но это совсем не значит, что нельзя быть лицом к лицу с Богом вне пустыни, что, не будучи странником, нельзя быть в таком же радикальном предстоянии [перед Богом] или нельзя заниматься Иисусовой молитвой с той же глубиной опыта. Так что, если ставить вопрос об аскетической жизни, исходя из тех или других форм, формы могут оказаться несовместимыми с теми или другими обстоятельствами, но это не значит, что их содержание несовместимо.