Семья волшебников. Том 4
Шрифт:
А он хорошо работал. Сразу зарекомендовал себя с лучшей стороны, так что его даже пытались сманить.
Рестораторы Валестры трудятся в суровых условиях. В стране волшебников подают самые невероятные яства, так что гости тут взыскательные, если не сказать избалованные. Обычную еду здесь просто творят из воздуха, а студенты Клеверного Ансамбля питаются в его столовых задаром, и на них рассчитывать не приходится.
Так что преуспевающий ресторатор здесь — это либо повар-чародей, либо настоящий маэстро от кулинарии, либо… либо он предлагает некую экзотику. То, чего нет у других. Японская кухня оказалась
Так что когда мистерийцы распробовали новинку, кое-кто из рестораторов попытался ее скопировать. Некоторые тоже стали подавать суши, удон, такояки, окономияки и курицу карааге. Волшебники приходили пообедать, снимали с кушаний матрицы… и начинали творить точно такие же прямо из воздуха. Фурукаву-сан это страшно злило, но поделать она ничего не могла.
К счастью, копии не получались подлинно настоящими, но этого Комацу до сих пор не совсем понимал. Сам он разницы не чувствовал. Созданную магией еду можно потрогать, она такая же на вкус, точно так же насыщает… после нее тоже ходишь в туалет!
Но другие чувствовали. Или только утверждали, что чувствуют. Так или иначе, залы «Парчового карпа» не пустели, желающие отведать скатанных вручную роллов не переводились.
В конце концов, кухня тут хороша. Да и дело не только в кухне. В «Парчовый карп» ходили за атмосферой, за кусочком иного мира. Японская кухня понемногу становилась модной, заведение посещали богатые и знатные иностранцы, а среди постоянных клиентов появились даже члены ученого совета.
Этому, впрочем, способствовало то, что Фурукава-сан — жена Вератора-сана, одного из самых известных и влиятельных чародеев страны. Вот уж кто-кто, а она исекайнулась очень удачно.
Правда, магии тоже не научилась. Слишком взрослая для принятия в волшебную школу.
Нет, ну что за глупое ограничение? Даже курсов никаких никто не ведет! Комацу это расстраивало, втайне он был уверен, что способности у него есть. Просто обязаны быть.
Конечно, он раздобыл несколько книжек про волшебство. Если живешь рядом с магическим университетом, достать такую литературу несложно. Но они не очень-то помогли, хотя Комацу прочел их от корки до корки. Он пытался повторять там изложенное, но у него ничего не получилось.
Не беда, впрочем, магию можно и просто покупать. Артефакты и зелья продаются свободно, были бы деньги. Комацу мечтал о собственном големе и откладывал деньги на хорошее Ме.
Правда, накопил пока очень мало. Оказалось нестерпимо сложно сразу же не тратить жалованье на всякие волшебные штучки. А серьезную статью расходов составлял философский камень, который Комацу начал пить, как только убедился, что делают его не из людей и с гомункулами он никак не связан.
На него уходила половина жалованья (а поначалу вообще три четверти!)… но оно того стоило. Если это правда действует так, как заявлено (а должно действовать, ведь Фурукаве-сан сорок пять, но выглядит она на двадцать), то не жаль никаких денег.
Кстати, это стало еще одной привилегией, которую он получил, работая на Фурукаву-сан (а точнее — ее мужа). Большую скидку на философский камень и доступ к свободному приобретению.
Желающих его покупать гораздо больше,
Но философский камень — это сложное волшебство, и творить его непросто. Посредственный алхимик не справляется с такой работой или делает так мало, что с трудом хватает самому. А способных торговать излишками мастеров не так уж много, и к ним тянутся большие очереди, причем первыми в них стоят их родичи и друзья, потом — другие волшебники, и только где-то в конце — всякие короли, магнаты и… один везучий шеф-повар.
Ради этого переехать в другой мир стоило. Хотя работа изменилась мало. По-прежнему с утра до вечера рыба и рис, очень много рыбы и риса. Только и разницы, что теперь Комацу большой человек. Гость из-за Кромки. Загадочный умелец из другого мира, принесший сюда секреты своего искусства.
Сейчас он делал сашими. Нарезал тунца тончайшими лепестками. Мистерийская рыба не совсем совпадает с земной — и у лосося чуть иной вкус, и угорь немного отличается. Это несомненные лосось и угорь, но оттенки совсем другие. Комацу пришлось поработать, чтобы рецепты отвечали высоким стандартам.
Не потому, что местная рыба плоха. Просто она немного другая, а потому и готовить ее нужно немного иначе. Профан, скорее всего, разницы и не заметит, но Комацу не готовил для профанов. Он готовил так, чтобы самый взыскательный гость признавал, что это хорошо.
Вокруг кипела работа. Маэстро Иси-ль-Обрехт колдовал над моти, которым научился у Комацу. Он перенял довольно много рецептов, и хотя поначалу воротил нос от японских десертов, со временем нашел в них свою прелесть. Нежная текстура и ненавязчивая сладость, изящество форм и большое количество необычных сочетаний вкуса нашли в итоге в нем отклик.
Особенно ему понравилась идея применять в десертах зеленый чай. До этого на Парифате прежде не додумались.
Комацу почувствовал гордость. Нет, конечно, его личной заслуги в этом нет, он просто хороший повар. Но японская культура вновь покорила сердца гайдзинов, и на этот раз — аж иномирян.
Это согревало душу.
Официантки, сплошь хорошенькие девушки в традиционном кимоно, так и сновали меж кухней и залом. Сегодня снова аншлаг, в зале яблоку негде упасть. Освобождающиеся столики простаивают недолго, их занимают, едва уберут посуду. Повсюду слышен звон монет — до банковских карт или хотя бы бумажных ассигнаций здесь тоже не додумались.
Есть в этом какая-то прелесть. Что местные монеты именно звенят. И блестят. Получать жалованье золотом и серебром странным образом будоражит. Мешочек приятно оттягивает руку, а по вечерам Комацу взял за правило пересчитывать эти кругляшки с трикветром на одной стороне и написанным по кругу текстом на другой.
Комацу прочел эти мелкие буковки в первый же день, но ничего не понял. А Фурукава-сан сказала, что это мощное заклинание Подлинности. Само по себе оно ничего не делает, единственное его свойство — невозможность быть нанесенным на фальшивку. Никто, кроме мистерийского монетного двора, повторить это сочетание букв не сумеет.