Семья Звонарёвых
Шрифт:
– Что из этого? Ведь Россия и Франция - союзники, - продолжал в том же оптимистическом духе штабс-капитан.– Я, например, только вчера беседовал с некоторыми лицами из свиты президента. Они заверили меня, что немцы перед лицом столь внушительного противника, каким является франко-русский союз, не рискнут развязывать войну из-за того, что какой-то сербский террорист убил австрийского наследного принца.
– Простите меня за откровенность, но я не совсем доверяю подобным заверениям, - сказал Звонарев.– Зачем, спрашивается, юнкера всех военных
Штабс-капитан пожал плечами.
– Не могу знать. Видимо, начальство не все договаривает.
"Или ты сам боишься выболтать лишнее", - подумал Звонарев.
– Взять хотя бы меня, - продолжал штабс-капитан.– Еду на три дня к семье на дачу. Значит, надо полагать, в ближайшие три дня объявления войны не будет!– заключил он в шутливом тоне.
– Поживем - увидим!– невесело отозвался Звонарев.
По началу русско-японской войны он знал истинную цену таким бодряческим прогнозам и даже официальным првительственным разъяснениям.
Поздно вечером, на даче, когда дети уже уснули, Катя тоже заговорила о войне.
– Мне, пожалуй, надо съездить к Ване, - сказала она.– Вдруг да действительно начнется... Я с ума сойду без него.
– Ехать туда - безумие, - заметил Звонарев.– С кем останутся дети?
– Варя присмотрит.
– Но Варя-то еще в тюрьме, - вырвалось с горечью у Сергея Владимировича.– Завтра суббота. Все судейские крючки разъедутся на дачи, и никто из них не вспомнит о Варе до понедельника.
– Ах, боже мой, как все складывается ужасно!– воскликнула Катя. Вдруг я не увижу моего Ваню!
Чувствуя, что с ней сейчас вот-вот начнется истерика, Звонарев строго сказал:
– Не один Ваня в армии. Уж если вспыхнет война, то и мне придется идти на фронт.
– Тебя не возьмут... Ты работаешь на военном заводе, а вот Ваня уже в армии, - всхлипнула Катя.
... Вечером 14 июля Звонарев вернулся в Питер. На Литейном проспекте он увидел идущие в походном порядке батареи Первой артиллерийской бригады. Судя по всему, они возвращались из лагерей на зимние квартиры. И это теперь, в разгар лета! Было похоже на то, что лагерный сбор почему-то прерван.
Звонарев купил газету в надежде разузнать последние новости, но ничего экстраординарного и тревожного в газете не нашел. Немало удивило его и то обстоятельство, что, несмотря на воскресный день и позднее время, окна Главного артиллерийского управления, выходившие на Литейный проспект, были ярко освещены. Очевидно, там происходило какое-то экстренное совещание. Звонарев решил зайти в управление, но его не пустили, хотя раньше он проходил сюда беспрепятственно. На этот раз от него потребовали особый пропуск.
На заводе по случаю воскресенья никого не оказалось. Зато Выборгская сторона кишела народом. То там, то здесь вспыхивали летучие митинги. Одни ораторы, охваченные шовинистическим азартом, поносили на все лады Германию
"Война, - подумал Звонарев.– Не сегодня-завтра начнется мобилизация".
Не встретив никого из знакомых, Сергей Владимирович отправился к себе, на Петербургскую сторону. Чувство тревоги за Варю разрасталось все сильней.
Он погимал: достаточно было одного подозрения охранки, что Варя принадлежит к партии социал-демократов, чтобы выслать ее за тридевять земель от Петербурга. Главное, чтобы ее освободили сейчас, сегодня, завтра... Пока не началась война. А что она начнется, Звонарев уже не сомневался. "Зачем это новое испытание для России? Сколько горя, крови, сколько сирот... И из-за чего?.." - с отчаянием думал инженер.
На следующее утро в газетах было объявлено о срочном отъезде из России на французском броненосце президента Пуанкаре.
"Чего доброго, немцы подорвут в море этот броненосец вместе с президентом!" - подумал с опаской Сергей Владимирович. Случись такое, и французы, конечно, тотчас начнут военные действия.
На заводе от Тихменева Звонарев узнал, что Германия уже начала мобилизацию своей армии.
– Наше правительство тоже в срочном порядке отозвало войска из лагерей и готовится к мобилизации, - сказал Тихменев, сумрачно поглядывая на Звонарева.– Так что пушки могут заговорить с минуты на минуту...
Помолчав, добавил:
– Начальник управления дал указание руководителям всех подведомственных ему предприятий переводить производство на военные рельсы и сугубо конфидециально сообщил о начале мобилизации в пограничных с Австро-Венгрией округах, Киевском и Одесском.
– Почему же все это держится в секрете?– удивился Звонарев.
– Во избежании лишней паники, - ответил Тихменев.– И потом у нас в России вообще принято держать народ в счастливом неведении. А вот немцы, головой ручаюсь, наверняка знают, что происходит у нас. Фактически мобилизация уже идет полным ходом и в Варшавском и в Виленском округах. В качестве резерва мобилизуются Казанский и Московский. Что же до нашего завода, то нам надлежит чуть ли не вдвое увеличить число рабочих.
– Из расчета, что добрую половину из них заберут в армию?– спросил Звонарев.
– Нет, с тем чтобы резко увеличить производство, - объяснил Тихменев.– Рабочих нашего завода брать в армию не будут, за исключением тех, кого жандармы представят к мобилизации по политическим мотивам. Думаю, что и ваша супруга будет выпущена теперь без всякого залога. Ее, как хирурга, направят в какой-нибудь военный госпиталь.
"Дай-то бог!" - с тоской подумал Звонарев.
В конце дня Звонарев позвонил Добужинскому. Тот ответил в исключительно любезном тоне: