Семья Звонарёвых
Шрифт:
– Не буду!– твердо ответила Варя.
– Бей ее!– выкрикнул кто-то.
– Бей!– взвилось визгливо.
Тузиха взмахнула огромным кулачищем. Варя отпрянула к двери, и в тот же момент Тузиха пошатнулась, плюхнулась задом на пол. Молодая сильная женщина так неожиданно дернула ее за волосы, что она не устояла на ногах и упала.
– Ах ты, стерва! Супротив меня, значит?!– взревела Тузиха и, поднявшись, хотела было наброситься на непрошенную защитницу "новенькой".
Молодая женщина с силой оттолкнула
– Не дюже расходись. Не таких ведьм видела.
Только теперь Варя узнала в молодой арестантке Маню Завидову, ту самую, которую едва не убили ожесточившиеся бабы на Выборгской стороне.
Глянув презрительно на растерявшуюся Тузиху, Маня подошла к Звонаревой.
– Здравствуйте, Варвара Васильевна, - промолвила она тихо.– Вот уж не думала, не гадала увидеть вас тут.– И улыбнулась горько: - Мне-то что! Я привычная... не впервой здесь. А вот вы-то как попали сюда, в вертеп?
Варя уклонилась от прямого ответа:
– Пришли жандармы... забрали.
Маня обернулась к толпившимся за ее спиной женщинам:
– Слышали? Жандармы ее забрали... за политику.
Женщины притихли.
– Я ее знаю - докторша она, рабочих людей на Выборгской стороне лечила, без денег, - продолжала Завидова.– Не чета нам, поняли?– И, помолчав, предупредила строго: - Ежели кто хоть пальцем посмеет тронуть глаза выцарапаю.
Тем временем пришла в себя Тузиха. Боясь потерять свой авторитет в камере и видя, с каким вниманием узницы слушают Завидову, она решила действовать с прежней наглостью.
– Заткнись, Манька!– крикнула она взбешенно.– Не капай нам на мозги. И запомни: ежели твоя доктурша не подчинится мне, в параше удушим и тебя и ее!
– Плевать я на тебя хотела, - бесстрашно бросила Завидова.
– Это на меня-то плюешь?!– прохрипела Тузиха и вдруг завопила: - Бей ее, лахудру!
Женщины не двинулись с места.
– Бей сама, коли невтерпеж, - сказал кто-то ядовито-насмешливо.
Тузиха рванулась вперед, но тут же замерла на месте. В руке Завидовой сверкнула финка.
– Еще шаг, и я распотрошу тебя, - решительно проговорила Маня.
Воинственный пыл Тузихи сразу остыл. Оглашая камеру похабной площадной бранью, она так и не отважилась приблизиться к Варе.
– Что, нарвалась?– посмеивались над ней женщины.
– Не я буду, коли не прикончу их обеих, - не унималась Тузиха, но чувствовалось, что никого не пугали ее угрозы.
Симпатии арестанток были на стороне Завидовой, и в этом заключалось самое страшное для Тузихи: авторитет уходил от нее.
Узницы разлшлись по своим местам. Постепенно угомонилась и Тузиха, хотя в глазах ее все еще горело затаенное, но бессильное бешенство.
– Пойдемте, Варвара Васильевна!
Завидова взяла Варю под руку и повела в угол камеры, где на нижних рядах находилось ее место.
– Вот здесь, рядышком и устраивайтесь, -
В углу, рядом с окном, было сравнительно чисто. По соседству с Завидовой размещались две молодые девушки. Они потеснились, уступая место Варе. Маня дала ей свою подушку, одна из девушек предложила матрац.
– А вы как же без матраца?– спросила Варя, тронутая такой заботой.
– Берите, берите, - настоятельно проговорила девушка.– У меня их два... одним обойдусь. Может, брезгуете, но на досках жестко вам будет.
Варя поблагодарила ее и устроилась на узком, набитом соломой матраце.
И час, и другой пролежала она, предаваясь невеселым думам. Перед глазами стояли дети, муж... Она понимала, как им будет тяжело, тоскливо без нее. Но все же ей тяжелее. Они дома, вместе, на свободе. А она в этой страшной камере...
Варя обвела взглядом спавших женщин. Вряд ли у кого из них была семья. Вряд ли кто сокрушался там, на свободе, об их участи. Так, бесследно, они уйдут из жизни, отверженные и загубленные жертвы нужды. Варя чувствовала, что большинство из них смотрит на нее, как на человека из чужого и враждебного им мира. Злость и зависть пререполняли их, оттого что она не такая, как они, что у нее есть семья, что она опрятно одета и попала сюда не за убийство, не за воровство, не за проституцию. Сегодня они еще мирятся с ее присутствием, а завтра злость и зависть, возможно, заставят их наброситься на нее и разорвать. Так собаки частенько разрывают пришлую собачонку с чужого двора. И Варе захотелось избавиться от их общества. Пусть одиночество, пусть узкий каменный мешок, но только быть подальше от этих изорудованных жизнью и потому злых и завистливых существ.
– Чую, тяжело вам, Варвара Васильевна, - сказала сочувственно Завидова, видя, как Варя лежит, уставившись раскрытыми глазами в потолок.– Вы бы заснули. Сон, он помогает забыться, думы мучительные отгоняет. Я завсегда, как невыносимо горько на душе становится, стараюсь спать. Иной раз хочется заснуть так, чтобы никогда не просыпаться. Надоело жить, и свобода не мила. На что мне солнце, небо синее на что, когда холодно на сердце и радости никакой?
Варя обернулась к ней, встретилась взглядом с ее печальными серыми глазами.
– Нельзя так, Маня! Ты молода, тебе еще жить и жить!
Завидова грустно усмехнулась.
– Зачем она мне, такая жизнь? Ну, выйду отсюда, а дальше что? Опять по рукам пойду. Вот нынче связалась с одним. В любви мне клялся. А сам ворюга, каких мало. Обокрал где-то квартиру, принес мне нарядов разных и говорит: "Вот тебе, милашка моя ненаглядная, подарки. За любовь и за ласки твои!" В ту же ночь полиция ко мне нагрянула, обыск сделала, ну и угодила я за "подарки" возлюбленного сюда как воровка. А вы говорите - жить! Для чего? Чтобы такой, как Тузиха, стать?
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
