Семья Звонарёвых
Шрифт:
Из сумрака выплыло милое Варино лицо, оно улыбнулось ему. Варя подошла ближе, положила руку ему на голову, провела по щеке. Сладко и больно рванулось сердце. Захотелось плакать, целовать эту добрую, родную руку. Вася всхлипнул и открыл глаза.
Туман, белесый туман, отрезавший его от всего живого. Иногда Васе казалось, что он любит Варю далеко не сыновьей любовью. Его волновала Варина близость, ему нравилось смотреть, когда она расчесывала свою густую косу, сердце его замирало и чаще билось, когда он слышал ее молодой голос, звонкий заразительный смех. Он восхищался ее энергией, ее смелостью,
Окончательно Васю разбудил грохот пушечных выстрелов, крики, тяжелая скороговорка пулеметов, доносившиеся из-за болота.
– А-а-а...– стелился отчаянный и, вместе с тем, могучий крик множества голосов.
"Началось..." - подумал Вася.
Рассветало, в густом тумане проступили очертания деревьев, на берегу реки - полуразрушенные крестьянские халупы. В тыл тянулись вереницы раненых. А навстречу, через болото, к переднему краю пробирались солдаты, таща за собой пулеметы на маленьких колесиках, цинковые ящики с ружейными патронами, лотки с артиллерийскими снарядами, телефонисты тянули провода. Несколько наудачу выпущенных немецких снарядов разорвалось поблизости, обдав Зуева жидкой грязью. Недовольно отряхнувшись, Вася поспешил спрятаться в блиндаже, но земля то и дело сыпалась с потолка, содрогавшегося от взрывов. За болотом заговорили легкие батареи. Туман смешался с клубами дыма и пыли и плотно осел на болоте.
Вася попробовал соединиться по телефону с батареей, но провод был поврежден и телефое не действовал. Зуев с тревогой начал искать повреждение. Стало очевидно, что провод перебит где-то далеко в тылу.
Началось наступление и связь с батареей была необходима. Для этого он и оставлен на передовой! Недолго думая, Вася перемахнул через бруствер окопчика и, пригибаясь, побежал к расположенному неподалеку командному пункту батареи.
– Что там происходит?– встретил его вопросом Борейко.– Немцы, что ли, наступают? Я тебе звоню, а ты, черт рыжий, молчишь!
Вася рассказал о наступлении русских частей.
– Черт знает что такое!– вскипел Борейко.– Идет наступление, а мне о нем ничего не сообщили. Я собирался сейчас открыть огонь по немецким позициям. Представляешь, что бы это было? И ты тоже хорош, молчал до последнего момента. Зачем тебя оставили на передовой?!
Вскоре прибыл посланный из штаба. Шварц приказывал тяжелому дивизиону перейти по мосту через Вислу и занять огневые позиции на правом фланге крепостной обороны. Здесь намечался удар во фланг и тыл германского гвардейского резервного корпуса. Атаковать должны были полки гвардейского корпуса, к нему придавался тяжелый дивизион Борейко.
Получив это распоряжение, капитан приказал батареям в срочном порядке направляться в район нового своего расположения.
Первой должна была двигаться пушечная батарея, которой временно командовал Звонарев. Офицеры батареи приняли было Звонарева сухо и официально. Солдаты тоже хмуро посматривали на новое начальство. Но спокойный и уравновешенный Сергей Владимирович скоро расположил к себе и тех и других. Он попросил старшего офицера батареи - поручика командовать батареей, так как ему, Звонареву, еще не приходилось
С солдатами он поговорил, как всегда, просто, дружелюбно и несколько по-штатскому, как привык на заводе разговаривать с рабочими. Солдаты стали приветливее и охотно бросались исполнять его приказания, задавали различные вопросы. Правда ли, что он всю осаду был в Артуре и не получил ни одной награды, хотя и был тяжело ранен? Правда ли, что он на заводе заступался за рабочих и за это его отправили на фронт, хотя, как инженер военного завода, он не подлежал мобилизации в армию?
Звонарев охотно отвечал. Офицеры, особенно двое юных поручиков, стали во всем брать пример со Звонарева. Обратили внимание на то, что он не только сам не бьет солдат, но и строго запрещает бить их офицерам.
Солдаты быстро поняли, что их новый командир хорошо разбирается в батарейном хозяйстве и не допустит, чтобы их обирали и объедали.
При переходе в новый район Звонарев по дороге заехал в штаб крепости к Шварцу и от него лично получил боевое задание для своей батареи. Шварц был очень обрадован, что Звонарев стал командовать одной из батарей.
Свою батарею Звонарев нагнал уже на мосту через Вислу. Немцы лишь изредка, скорее для острастки, выпускали по мосту один-два снаряда, не мешая переправе.
С рассветом все крепостные батареи и тяжелый дивизион сосредоточили свой огонь на указанных им целях. К полудню, когда артподготовка окончилась, гвардейские полки ринулись в наступление. Одновременно 3-й Кавказский корпус атаковал германцев на своем участке.
Гвардия скоро вышла в тыл немцам. С трудом удерживаясь на своих позициях, они с наступлением ночи начали стремительно отходить. Бездорожье и начавшиеся проливные дожди затруднили продвижение русских частей. Тяжелые батареи временно задержались под Ивангородом.
Крепость продолжала оставаться основным пунктом эвакуации раненых и больных. Ежедневно прибывали санитарные поезда и увозили солдат и офицеров, пострадавших в боях. На станции Ивангород развернулись "передовые питательные пункты" Союза городов, главным организатором и руководителем которых был Пуришкевич, член Государственной думы. Он нацепил на себя полувоенную форму, названную в армии "земгусарской". Появился здесь и Краснушкин. Он успел побывать в Питере и привез много писем и посылок своим друзьям и знакомым, и прежде всего Борейко, Звонареву, Блохину.
Борейко он вручил неизвестно каким путем полученное от Ольги Семеновны письмо.
Тут же, отойдя немного в сторону, трясущимися руками Борейко разорвал конверт и с первыми словами услышал ее единственный для него, дорогой голос.
"Родной мой, ненаглядный, - писала Ольга.– Я всегда знала, что люблю тебя, но только сейчас поняла - как! До последнего вздоха, каждой своей кровинкой люблю...
Я причинила тебе горе, страдания - прости меня. Я пишу это, потому что знаю - ты поймешь меня, как понимал всегда. А понять - значит простить.