Семья
Шрифт:
— Это не супруг, это мой дядя!
Ей вдруг стало смешно, и этот смех окончательно убедил хозяйку, что ей говорят неправду. Санкити и Тоёсэ покинули чайную в хорошем расположении духа.
На станцию они пришли перед самым закатом. Вокзал был новый. Тоёсэ узнала, что поезд придет только утром. Она попросила дядю побыть с ней. Проводив Тоёсэ и оставшись один, Санкити вздохнул, наконец, спокойно.
Сильно промокнув под осенним дождем, добрался он до деревни, где жила семья Морихико. Отсюда до родных мест было уже рукой подать. Морихико рос и воспитывался в семье матери, в ее родной деревне. Семья тоже носила имя Коидзуми. Приемный отец Морихико
Дом был выстроен в старинном стиле; перед ним проходил тракт. Жена Морихико вышла проводить Санкити. Лицо этой кроткой женщины сказало Санкити, как она ждет мужа.
Долина реки Кисо осталась позади. Санкити шагал по лесному склону. Пройдя около четырех миль, у перевала он нагнал путника — старожила тех мест. Тот еще помнил Санкити. Скоро открылись горы, так хорошо знакомые Санкити с детства.
— Позвольте, позвольте мне, уважаемый господин Санкити, нести ваше пальто, — проговорил спутник. Он уже нес чемодан Санкити. И сколько Санкити ни отказывался, тот взял у него и пальто.
— Я очень вам благодарен. Но не беспокойтесь обо мне. Я приехал сюда, только чтобы взглянуть на могилы отца и матери.
Горную дорогу заливало солнце. Санкити хотелось пройти на старое пепелище одному. У деревни он распрощался со своим спутником, направлявшимся в храм.
Санкити вошел в деревню. Он был одет в европейский костюм и соломенные сандалии. Всем здесь он был чужой, и все ему было незнакомо. Несколько лет назад в деревне был большой пожар. И от почтовой станции, которая стояла когда-то на перевале, у спуска к Минодзи, ничего не осталось. По обеим сторонам дороги стояли дома. Они были почти все новые — считанные постройки уцелели от пожара. Земля почти вся была возделана, за домами тянулись поля и огороды.
Возле каменной ограды между домиками играла девочка лет десяти в дешевеньком хаори. Она с любопытством взглянула на незнакомого человека в европейском костюме. Санкити искал знакомое место и не находил.
— Тут был когда-то дом Коидзуми? Ты не знаешь? — спросил он у девочки. Она удивленно подняла брови.
— Во-он там, — показала она на тутовую плантацию невдалеке, прямо против того места, где они стояли.
Недавний спутник Санкити вышел ему навстречу. Вдвоем они прошли всю деревню, поднялись по узкой стежке на высокий холм. Там стоял старинный храм, построенный, по преданию, предками Коидзуми. Санкити один пошел бродить по кладбищу на косогоре. Постоял у надгробного камня на могиле предков. На нем было высечено то же имя, какое носил храм. Потом направился в дальний угол кладбища. Там была могила его родителей. Новая каменная плита придавила глиняный холмик. Место было тихое и красивое.
Санкити вспоминал детство. Сквозь просветы между поредевшими деревьями он видел домики деревни. Там, где прежде жили крестьяне побогаче, домов сейчас было мало — сгорели во время пожара, в бедной части было много заново отстроенных домов.
Оказалось, что многие помнят его. На следующий день в храме он стоял в окружении дальней и близкой родни и знакомых, пришедших поклониться праху усопших.
На третий день Санкити поселился у своего бывшего соседа — богатого винокура. Остатки большой усадьбы Коидзуми теперь принадлежали ему. Из окон гостиной на втором этаже, выходивших в ту же сторону, куда выходили когда-то внутренние комнаты в доме Коидзуми, открывался вид на долину Мино. В эту
«Там был колодец в старые времена, а немного правее — склад». Деревянная клетушка, где провел в заточении последнее время безумный Тадахиро, была еще цела. В двухэтажном флигеле, в котором когда-то доживала свои дни старая бабка Санкити, теперь жила мать хозяина.
— У меня есть что-то интересное для вас, господин Коидзуми, — сказал хозяин.
Он хлопнул в ладоши и приказал принести сакэ. Затем вынул из шкатулки и положил перед Санкити три грифельных печати старого Тадахиро. Их нашли, когда вскапывали землю под тутовые деревья.
Хозяин рассказал, что тогда же были найдены старые зеркала. А пионы, росшие перед кабинетом Тадахиро, не погибли во время пожара. Они потом дали побеги и теперь каждое лето цветут огромными белыми шапками.
В гостиную то и дело входили жители деревни. Все эти взрослые люди были когда-то мальчишками, играли вместе с Санкити, называли его просто Санко. Теперь они величали его Коидзуми-кун. Многие были учениками старого Тадахиро.
— Когда был жив господин Тадахиро, богатый был дом, — вспоминал кто-нибудь из пришедших тонким, пьяненьким голосом. — Даже когда уж, кажется, совсем ничего не было, в амбарах всегда можно было найти мешков шестьдесят — семьдесят рису. Все, все пустил по ветру ваш старший братец. Все пошло прахом.
Санкити вышел на веранду. Дом превратился в руины, но вид на горы остался прекрасным. Внизу виднелись деревянные крыши, придавленные тяжелыми камнями, редеющие кроны деревьев. Желтые листья едва держались на ветках хурмы. Казалось, достаточно дуновения ветра, чтобы весь золотой наряд упал к подножью дерева.
Неожиданно стал накрапывать дождь.
По заброшенной дороге спустился Санкити из родной деревни в долину Мино. Добрался пешком до первой железнодорожной станции и успел на нагойский поезд.
Санкити знал, что Сёта живет в доме человека, имеющего какое-то отношение к бирже. Он скоро нашел этот дом на тихой, чистенькой улице с рядами решетчатых сёдзи.
Раздвинув шторы чайного цвета, к Санкити вышла хозяйка, женщина лет пятидесяти.
— Кто вы? — спросила она.
— Я Коидзуми, не здесь ли живет Хасимото, мой племянник?
Его тотчас проводили в гостиную в глубине дома. Ни Сёта, ни Тоёсэ не было. Из рассказа хозяйки Санкити понял, что Сёта потерпел крах и на нагойской бирже. Приемный сын хозяйки, войдя в компанию с Сёта, тоже потерпел немалый убыток.
Сёта с женой вернулись с прогулки около четырех часов.
— Ты бы, Тоёсэ, сходила, купила чего-нибудь, — сказал Сёта и повел дядю в свою комнату. Держась за высокую стенку, Санкити поднялся по лестнице с ящичками под каждой ступенькой.
В комнате, выходившей окнами на улицу, было сумрачно. Дядя и племянник сели у окна и внимательно разглядывали друг друга. Сёта стал было рассказывать о своей неудаче на бирже.
— Хорошо, хорошо, мы это с тобой потом обсудим, — остановил его Санкити, заметив, что у Сёта и без того мрачное настроение. Санкити рассказывал племяннику о своем путешествии, когда вошла Тоёсэ.