Серафима спешит на помощь
Шрифт:
— Миледи Серафима, простите наши сомнения и примите мою службу.
И что вы думаете? Двое остальных сделали ровно то же самое. А я могла только сидеть на жопе ровно и глазами хлопать, потому что очень уж резким оказался переход. А потом сказала:
— Э-э-э… принимаю.
Глянула на пациента, а он как раз косил на меня серым глазом. И тоже собрался с силами и выдавил из себя еле слышно:
— Миледи Серафима, моя благодарность вам не знает границ.
Да ну тебя нафиг, лучше поднимайся и делай уже что-нибудь, или командуй, чтоб другие делали, думала я. А он отскрёбся
И пока я тупила, поцеловал ещё раз.
Что же, после невероятного исцеления поцелуем мой статус в этом обществе резко поднялся. Прямо скажем, от странной причуды до чего-то очень важного. Мне быстро подтащили бревно, бросили на него толстый суконный плащ, усадили и даже дали в руку флягу с водой и кусок хлеба с сыром. Это последнее сделал сэр Бриан — со всякими реверансами, и ещё приговаривал, что я у них теперь — величайшая драгоценность, и как повезло Хьюго, и вообще. Рыжий Роберт таращился на меня изумлённо исподтишка, а лысый Ричард поглядывал хмуро, но — без прежнего недоверия.
Хьюго же сначала попытался командовать, и бегать по поляне, и везде совать свой нос, но кажется, приступ дался ему нелегко, и он потом просто сел на бревно рядом со мной. Фляжка у него была своя, а еды принёс Бриан — пробегая мимо. Более того, в той фляжке у него оказалось вино, и мне оно тоже было предложено, и я не отказалась.
Ну да, сейчас нужно было решить с разбойниками, пленными и награбленным имуществом, а потом уже соображать, что там ещё дальше.
В итоге я так поняла, что главных разбойников повязали, тех, кто попроще, и кто клялся, что никого не убивал — под присмотром заставили наводить порядок в лагере. А я сказала, что в самой большой избушке забаррикадировались пленные, и если их убедить в безопасности, то они выйдут и расскажут, кто тут есть кто, кто только воровал, кто убивал, а кто и ещё какими дурными делами занимался.
Общаться с пленными пошёл сэр Бриан — и правильно, рыжий будет тупить и таращиться, а лысый ещё скажет чушь какую-нибудь, и всё пойдёт прахом. А нужно, чтобы пленники поверили и были готовы рассказать, что тут вообще творилось. Мне стало интересно, я поднялась и тоже пошла поглядеть.
— Ты куда, миледи Серафима? — встрепенулся задремавший было Хьюго.
— Я тут, помогу Бриану наладить контакт с пленниками. Ты сиди, да? А как мы поймём, куда тебя можно положить и не кантовать, так сразу и положим.
— Зачем же так, госпожа Серафима, я вполне способен стоять на ногах, — начал было он, но я его тормознула.
— Значит так, драгоценный мой лорд Хьюго. Слушай сюда, — села рядом, уставилась на него. — Ты тут вот только что сначала рвал на кусочки разбойников голыми руками, хоть вроде сначала и договаривались применить их как-то по-другому, насколько я помню. А потом лежал и рычал, и не наносил ущерба людям и имуществу только потому, что друзья твои не растерялись и втроём тебя держали, и далось им это как-то непросто. И в себя ты пришёл каким-то чудом, как я понимаю, или же при помощи какой-то матери — я не въехала пока, во что вы тут верите. И ноги-то твои, я гляжу, трясутся отчего-то. То есть, я понимаю, от чего, после такого приступа должно быть капец
— Ричарду, Роберту и Бриану? Как самому себе.
— Вот значит расслабься и сиди. Они всё равно тебе рассказывают про всё, что тут делают, так ведь?
— Так, — вроде он стал смотреть более осознанно, что ли.
— Вот и славно. Сиди и наслаждайся. Говорят, можно бесконечно смотреть на то, как горит огонь, как течёт вода и как другие работают. Самый тот случай, как по мне, сиди и смотри.
— А ты куда?
— А я уже наладила контакт с теми пленниками, мы ж вместе сидели. Мне там голову залечили, а потом я их в самую большую избушку собрала и велела запереться изнутри. Вот они там и сидят. И я вижу, что не хотят никому открывать, и я их в целом понимаю. Но готова пойти и помочь Бриану с ними договориться.
Хьюго оглядел меня с головы до ног, будто в первый раз увидел.
— Хорошо, миледи Серафима, ступай, и пусть благословят тебя боги, тёмные и светлые. Тебе удаётся всё, за что ты берёшься.
— Да ладно, — не поверила я. — Не всё, ой, не всё.
Когда я дошла до домика с пленниками, то увидела, что к кошаку присоединился жрец Остамир, и они вдвоём уговаривали отпереть и выйти. А изнутри говорил кто-то из девчонок, говорил жёстко и злобно, что не верят и не выйдут.
— Девоньки, меня помните ещё? — я бесцеремонно вклинилась в разговор.
За дверью-столешницей, к которой, по ходу, привалилась изнутри куча народу, слышался какой-то шёпот и возня, изредка можно было разобрать возгласы вроде «она — не она».
— Ну давайте, кто-нибудь выглянет и посмотрит, я или не я. Пока не стемнело, да? Госпожа Эдит, например, она не перепутает. Здесь со мной сэр Бриан, он достойный воитель, и жрец Остамир. А ещё тут лорд Хьюго, он, правда, едва живой и на бревне сидит, а сэр Ричард и сэр Роберт ходят, его именем вяжут разбойников и вообще наводят порядок. Чтобы проверить это, кому-то из вас нужно выйти наружу. Выйдите и убедитесь.
Я не то, чтобы специалист именно по уговариванию, но — доводилось, что уж. И сработало — столешница зашевелилась, и из-за неё выбралась именно госпожа Эдит. Отряхнула платье от земли, сурово оглядела обоих мужиков — и рыцаря, и жреца. Потом осмотрела меня.
— Да, верно, это та самая девица, что с нами здесь сидела, с разбитой головой была, — подтвердила она.
— Ну вот, а это люди, которые пришли разобраться с разбойниками. Вас накормят, выслушают, и вернут домой. Хотите домой?
— Я хочу домой! — из-за столешницы выбрался тот самый мальчик, который был одет получше и утверждал, что он чей-то племянник.
— А вы у нас кто, уважаемый юноша? — поинтересовался Бриан.
— А я племянник лорда Свона! Меня зовут Бертран Блаунт!
— Так-так-так, это вы, значит, сбежали от воспитателя, куда-то ускакали на прогулке, и вас уже неделю оплакивает ваша почтенная матушка? — спросил жрец.
О как, пропажу идентифицировали, отлично. Теперь нужно сдать родным.
— Да, это я, — засопел мальчишка и уставился на свои сапоги.