Серая Башня
Шрифт:
На обратном на пути
К вам я в гости напрошусь.
Девы расхохотались.
Поселение закончилось, и мы некоторое время ехали по лугам. Сочная зелень сияла в ярких лучах солнца. Эти луга использовались как пастбища для ларак’хов, за эти луга наш Дом и получил своё название — Дальняя Равнина.
Несколько vaire («часов») спустя мы достигли границы владений нашего Дома и там остановились.
Н’ри
До встречи, брат. Надеюсь,
Вернусь с благою вестью я,
Надеюсь, матушке поможем,
Минует род наш бедствие.
Я
До встречи! И удачи вам в пути!
В тебя я верю, братец, ты — герой!
Ты сможешь нашу матушку спасти,
И в Дом вернёшь наш радость и покой.
Н’ри и сопровождающие поехали дальше, покидая наши владения, а я некоторое время смотрел им вослед, сидя верхом на спокойно замершем ларак’хе. На сердце постоянно было тяжело и тревожно все последние дни. Только бы у Н’ри всё получилось, только бы ему удалось спасти нашу мать, думал я, глядя на его спину.
Когда силуэты брата и спутников стали совсем маленькими, едва различимыми вдали, я направил ларак’ха обратно к Тэак’х-Морр.
* * *
Я помню: я бреду по длинным коридорам с высокими потолками, и мимо меня проплывают в стенных нишах шкафы и полки с книгами, фигурками, статуи. Статуи держат в руках светильники, рассеивающие тьму. Под ногами у меня длинные ковровые дорожки с узорами, они тянутся и тянутся вдаль. С другой стороны от меня проплывают арочные проёмы, ведущие в другие помещения. Я прохожу мимо них. Голова моя брита налысо, сейчас полдень, а утром я узнал страшную весть.
Брат не успел вернуться вовремя и спасти мать. Она умерла на вторые сутки после его отъезда.
Умерла тихо, посреди ночи — если бы не постоянно бдящие возле неё слуги, мы узнали бы о её кончине лишь наутро. По словам слуг, мать просто в какой-то момент перестала дышать, и произошло это незаметно и неожиданно: вот совсем недавно она была жива, тяжело дышала, иногда стонала и ворочалась, и вот вдруг лежит неподвижная, мёртвая.
Снова я видел слёзы на глазах отца, страдание на его лице. К сожалению, и этот раз был не последний, когда плакал отец.
Н’риэль считался экспертом по наукам, у него была llafur, хорошо оборудованная, содержащая устройства и инструменты, сохранившиеся ещё со старых времён, времён до Великой Войны и деградации Х’айтрайенборра. Н’риэль изучал книги и записи старых учёных и с непоколебимой решимостью и страстью стремился освоить науки и стать настоящим четсаэлле.
Со дня смерти Майровинэльды он жаждал мщения и обдумывал способы поимки озёрного эндгарра. Но после заболевания матери его внимание переключилось на другое — его стали интересовать только поиски средства излечения. Когда Н’риэль вернулся из поездки, то с радостью сообщил, что он и его друзья-учёные смогли-таки создать средство излечения, а затем он с ужасом узнал о смерти матери.
Два
Он сказал, что не будет отращивать волосы — будет хранить траур до тех пор, пока не отомстит дикозверям, пока не уничтожит их полностью. Когда у нас с отцом уже давно отросли длинные волосы после смерти матери, Н’риэль так и оставался коротковолосым. Таким и был его образ, под которым он стал известен за пределами нашего Дома — д’хаэнэлле с короткими всклокоченными волосами, похожими на иглы ежа. Один из немногих жителей Х’айтрайенборра, который не имел длинных волос.
Н’риэль помешался на науке и поиске способов борьбы с дикозверями. После смерти матери он практически не выходил из llafur, проводя всё время в постоянных исследованиях и экспериментах.
Он ещё несколько раз совершил поездки в земли других Домов, где его, как правило, охотно принимали. Учёных на нашей планете осталось немного, и каждый был на вес золота. Д’хаэнэлле, с которыми он встречался, были такими же учёными, как он — самоучки, изучающие науки по книгам и записям, оставшимся от настоящих древних учёных.
Одержимость Н’риэля сделала его действительно видным учёным и специалистом в своём деле. Некоторое время спустя совместные работы Н’риэля и коллег привели к тому, что им удалось распространить по всему Х’айтрайенборр лекарство от укусов насекомых, а потом — создать искусственный вирус, которым они заразили некоторое количество особей, и те, в свою очередь, заразили всех остальных — и так весь вид helkane всего за несколько emt’hiore («месяцев») был полностью уничтожен.
Заслуги Н’риэля не остались незамеченными. Он действительно зарекомендовал себя на всю планету как виднейший учёный — биолог и специалист по разработке оружия против дикозверей — и вскоре после триумфальной победы Н’риэля над насекомыми наш Дом пригласили на общепланетный Совет Старших Домов в городе К’хронааль, столице планеты, где собирались обсудить вопрос снятия бойкота с нашего Дома. Мы могли перестать быть Домом-изгоем, преступление нашего предка — Анэйрина — могло быть прощено. Через знакомых отец узнал, что большинство Домов настроены к нам дружелюбно и вполне готовы проголосовать за снятие бойкота, но один Дом до сих пор питал к нам неприязнь и непреклонно выступал против — Дом Т’халамор-Арран-эль («Башня Над Рекой»), но проблема нам не казалась существенной.
Наш Дом уже заранее праздновал скорую отмену бойкота, и все поздравляли Н’риэля и благодарили его. Он лишь скромно улыбался и не знал, как реагировать на похвалу.
Когда настал день, когда наш Дом должен был впервые за сотню лет, с момента наложения бойкота, посетить город К’хронааль и присутствовать на собрании Совета Старших Домов — Н’риэль сказал, что не сможет поехать с нами, так как занят очередными научными изысканиями. Это было досадно, мы с отцом понимали, что в Совете хотят, прежде всего, видеть именно Н’риэля, а вовсе не нас, но брат оставался непреклонен и отказывался ехать. Нам с отцом пришлось ехать без него.