Сербские союзники Гитлера
Шрифт:
Оккупация Югославии задумывалась и осуществлялась немцами как продолжение их экономической политики другими средствами. Для этой цели на территории восточной части Югославии (в том числе и Сербии) действовал 13-й технический батальон (Technisches Bataillon 13 (mot). Из состава этого батальона были выделены 3 отдельные временные команды, которые наступали вслед за боевыми порядками армии и не только обеспечивали жизнедеятельность крупных населенных центров, необходимых для размещения и обеспечения войск, но и старались захватить и сохранить крупные объекты сырьевой и оборонной промышленности. Одна группа в 100 человек захватила рудник меди в Боре (Восточная Сербия), другая, также численностью около 100 человек, – рудник свинца и цинка Трепча (Косово), а оставшиеся с командованием батальона заняли портовые постройки в Белграде и связанные с ними объекты Югославского речного пароходства. Кроме того, передовой группе немецких диверсантов из состава 7-й роты 2-го батальона 800-го учебного полка «Бранденбург» удалось в первые минуты Апрельской войны обезвредить мины и захватить неповрежденным оборудование Сипского канала на Дунае. Этот узкий канал, шириной всего в 80 метров, имел стратегическое значение, так как в случае выхода его из строя судоходство по Дунаю могло быть блокировано. Помощь немецким диверсантам оказало и коварное мероприятие агентов абвера, русских эмигрантов Л. Чухновского и А. Ланина, проведенное ими по указанию немецкой разведки. Охрана и инженеры, оставленные югославской королевской армией для подрыва, были в ночь накануне нападения напоены ими до невменяемого состояния [114] .
114
Terzic V. Slom Kraljevine Jugoslavije 1941: uzroci i posledice poraza. knj 2, Beograd – Ljubljana – Titograd, 1982, с. 279–280; Avramovski Z. Treci Rajh i Borski rudnik, Bor, 1975. s. 149–151; Petrovic D. Istocna Srbija u ratu i revoluciji. Beograd, 1985. S. 26; Obradovic M. Dve krajnosti u politickoj delatnosti ruskih izbeglica. Tokovi istorije. 1997, № 1–2. S.143; Јаковљевић Р. Руси у Србији. Београд, 2004.
Сразу же после оккупации немцы приступили к сбору военных трофеев, захватив имущество бежавшей югославской армии, неэвакуированную часть золота, серебра, валюты и акций Народного банка Югославии. Намечалась немедленная «ариизация» еврейского имущества (т. е. бесстыдный грабеж в пользу немецкой оккупационной администрации). В то же время в демагогически пропагандистских целях было заявлено, что частное имущество «арийских граждан» (т. е. всех кроме цыган и евреев) не должно подвергаться захватам и реквизициям, а в случае изъятия такового военным частям было приказано платить за него специальными оккупационными обязательствами (Reichskreditkassenscheine). Однако эта политика также была способом экономического ограбления захваченных территорий, так как в дальнейшем банк недичевской Сербии был обязан выкупать эти обязательства у населения по фиксированному курсу (1 RKK к 20 динарам) без права последующего обмена на рейхсмарки. В дальнейшем вся территория Югославии была разделена именно в соответствии с экономическими интересами рейха и его сателлитов, а не с планами дальнейшей территориальной или иной трансформации оккупированных территорий. Важно отметить, что согласно немецким экономическим планам уже в 1941–1942 гг. в качестве единого «Юго-восточного пространства» рассматривались территории Словакии, Венгрии, Румынии, Хорватии, Сербии, Черногории, Албании, Болгарии и Греции, вне зависимости от того, были ли эти территории оккупированными, союзными странами с формально независимыми режимами или новорожденными государствами, появившимися на руинах многонациональных славянских государств. При этом экономическая эксплуатация сырья и трудовых ресурсов планировалась в прямой пропорциональности с силой сопротивления, которую рейх затратил на вливание этих стран в пространство Юго-Востока [115] .
115
Culinovic F. Okupatorska podjela Jugoslavije, Zagreb, 1970; Ristovic M. Nemacki «novi poredak» i jugoistocna Evropa: 1940/41 – 1944/45: planovi o buducnosti i praksa. Beograd, 1991, s. 256–269, 344–345; Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 117–128.
Дальнейшим процессом эксплуатации экономики Сербии занимались две конкурирующие организации – Управление военного хозяйства и вооружения вермахта и Полномочный представитель фюрера по четырехлетнему плану немецкого хозяйства Г. Геринг. Представителем вермахта был Немецкий военно-экономический штаб Югославии, который сразу же по завершении раздела страны был трансформирован в военно-экономический штаб Сербии, а летом 1941 г. после объединения немецкого военного управлений в рамках территории Юго-Востока получил название Военно-экономического штаба Юго-Востока. Эта организация, согласно договоренности между Герингом и фон Браухичем, была подчинена представителю по вопросам четырехлетнего плана в Сербии – Францу Нойхаузену. Нойхаузен с 1935 г. работал Генеральным консулом в немецкой дипломатической мисси в Югославии, прекрасно знал страну и ее реалии, являясь одновременно фигурой, близкой Г. Герингу. Понятно, почему последний выдвинул его на роль Генерального уполномоченного по экономике Сербии. В своей деятельности Нойхаузен опирался на собственный штаб, отделения и группы которого контролировали практически каждую отрасль сербской промышленности, а после капитуляции Италии – и промышленности Черногории, Албании, Македонии. Задачей этого штаба было «максимально использовать местную экономику в интересах Рейха, но в то же время не допустить ее полного краха» [116] .
116
З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 2, Београд, 1979, с. 1131; Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 142–154.
Этот процесс эксплуатации сербской экономики не был бы возможен без участия Министерства народного хозяйства Сербии, возобновившего свою деятельность в рамках комиссарского управления, а потом и недичевского правительства. Министерство народного хозяйства Сербии взяло на себя не только довоенные функции, но также обязанности и полномочия Министерства лесного и рудного хозяйства, Министерства торговли и промышленности, а также Управления внешней торговли и Отдела по надзору цен, которые ранее находились в ведомстве других министерств. Министерство народного хозяйства действовало в полном соответствии с приказами, поступавшими из Штаба Генерального уполномоченного по экономике Сербии.
Особую роль сыграли указания о поддержании фиксированных цен для закупки сельскохозяйственной промышленности, исключительно сложной в условиях мелкого сельского хозяйства, господствовавшего в Сербии и препятствовавшего успеху прямых реквизиций [117] . Фиксированные низкие закупочные цены естественным путем приводили к падению интереса крестьян производить товарные излишки и вели к попыткам мелких хозяйств переориентироваться на натуральное, самодостаточное производство. Убыль мужского населения (за счет погибших и попавших в плен), а также последствия восстания осени 1941 г. также сокращали продуктивность сельского хозяйства, что поставило Сербию зимой 1941–1942 г. на грань голода. Даже в плодородном Банате, избежавшем волны восстаний 1941 г., в 1942 г. произошло крупнейшее за предыдущие 70 лет наводнение, в результате которого не удалось засеять около 200–250 тыс. га пашни. В среднем по Сербии и Банату в 1942 г. остались необработанными около 1/3 всех пахотных земель [118] .
117
Из 470 тыс. сербских хозяйств недичевской Сербии в 1942 г. около 85 % можно было отнести к бедняцким и середняцким (до 10 гектаров), около 10 % к зажиточным (10–20 га) и лишь оставшиеся 5 % можно было бы назвать товарными (свыше 20 га), т. е. пригодными для прямых изъятий продуктов труда. Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с.170.
118
Здесь и далее мы опираемся на подробный обзор экономической ситуации Сербии, который дают опубликованные суммарные ежегодные доклады Ф.Нойхаузена. З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 2, Београд, 1979, с. 1126–1165; књ. 3, Београд, 1979, с. 743–814.
Попытка заморозить цены на уровне 5 апреля 1941 г., предпринятая 11 июля 1941 г. Советом комиссаров, оказалась неудачной и привела к расцвету черного рынка. Не помогли даже суровые наказания, предусматривающие тюремное заключение и штрафы. Чтобы сократить потребление населением ценного сырья, уже летом 1941 г. было запрещено производить туалетное мыло (содержавшее высокий процент жиров), а также введено два обязательных постных дня, по которым запрещалось продавать мясо в магазинах, подавать мясные блюда в ресторанах и забивать скот на бойне. В дальнейшем была введена нормированная торговля большинством продуктов питания – карточки и пайки. Распределением питания занималось специальное Управление питания («Дирис»), вскоре превратившееся в гнездо коррупции, которую было трудно побороть даже крайними мерами [119] . В результате в преддверии весны 1942 г. недичевской Сербии пришлось перейти на плановое сельскохозяйственное производство с подробным распределением не только обязанностей по продаже излишков, но и планов по конкретному производству сельхозпродукции. При этом с целью не допустить голод угрозы перемежались с патриотическими призывами. В организации первой в Сербии плановой посевной недичевский аппарат прибегал не только к угрозам и воззваниям к патриотизму. Была организована служба местных агрономов для консультирования крестьян, проводились акции молодежной помощи крестьянам. В местных общинах организовывались специальные комитеты, в которых заседали несколько человек, в том числе староста, местный учитель и священник. Осенью 1942 г. был принят очередной план на 1942–1943 гг., в рамках которого в Сербию из рейха и Венгрии завозились селекционные семена для разведения овощей и картофеля, а также определенное количество высокопородных свиней, коров и овец для восстановления пострадавшего животноводческого фонда. В последнем, частично осуществленном плане 1943–1944 гг. с еще большей очевидностью проявились тенденции немецкого управления сельскохозяйственной политикой Сербии: постоянное сокращение числа площадей, засаженных зерновыми, наряду с увеличением числа масличных, технических культур и табака, которые Германия вывозила из Сербии.
119
Доходило до того, что министр народного хозяйства М. Олчан ворвался в здание Управления питания, где, созвав всех чиновников в зал заседаний, размахивая пистолетом, произнес перед ними пламенную, но короткую речь, пригрозив расстреливать без суда и следствия всех, кто будет заподозрен в коррупции. Однако коррупция в «Дирисе» не прекратилась до самого конца его существования, а вот Олчан на месте министра оставался сравнительно недолго. ИАБ, ф. BdS, д. O-39.
Стоит сказать, что при выполнении первого плана энтузиазм недичевского правительства и его уверенность в том, что эти меры действительно необходимы для спасения от голодной смерти сербского городского населения и беженцев, были подогреты немецким обещанием не вывозить в 1942 г. продукты питания из Сербии, за исключением продуктов переработки масличных культур. Это обещание действительно было реальным, о необходимости отказаться от вывоза из Сербии продуктов питания в 1942 г. в связи с тяжелейшей ситуацией писал в своем служебном докладе сам Ф. Нойхаузен [120] . В начале июля 1942 г. Ф. Нойхаузен пообещал М. Недичу оставить зерно, выращенное на территории Сербии для голодавшего сербского городского населения и многочисленных беженцев. Поставки зерна предполагались лишь для обеспечения военнослужащих вермахта, СС дивизии «Принц Евгений», немецкой полиции, организации Тодта, комендатур, а также Русского корпуса. Болгарские оккупационные силы, размещенные в Восточной Сербии, кроме сена, соломы, картофеля и овощей, всю провизию получали из Болгарии. Поставки продовольствия в рейх предполагались только из богатых сельскохозяйственных территорий Баната, откуда вывоз продовольствия в Сербию был запрещен и потому не имел столь большого значения для обеспечения голодавших в Сербии. Опираясь на эти заверения, 2 августа 1942 г. М. Недич обратился к сербским крестьянам с призывом сдавать зерно по фиксированным ценам для спасения жизней сербских беженцев и голодавших горожан. Особое место в его речи заняло обязательство (базировавшееся
120
З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 2, Београд, 1979, с. 1133.
121
Српски народ, 7. август, 1942; ВА, NAV-N-T-120, мф. 200, л. 153774.
122
ВА, NAV-N-T-501, мф. 256, л. 1024–1034.
123
Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 272–277; Borkovic M. Kontrarevolucija u Srbiji. Kvislinska uprava 1941–1944, knj. 1, Beograd, 1979, s. 359–395.
Сербский крестьянин на митинге – воплощение идеологических штампов недичевской Сербии
Столь же сложная ситуация, как в сельском хозяйстве, сложилась и в промышленности. Промышленное производство Сербии немцы после оккупации не рассматривали как серьезное подспорье. Речь шла о вывозе в Германию пригодного к употреблению оборудования иностранного производства при сокращении местных фабричных мощностей [124] . В результате к концу 1941 г. значительная часть машин и станков оказалась вывезенной. Исключение составляли лишь местные фабрики, занимавшиеся первичной переработкой сырья. Эти фабрики, принадлежавшие до войны английским, французским и бельгийским компаниям, перешли теперь в собственность или под управление крупных немецких фирм: «Пройсаг», «Мансфельд», «Крупп», «Шахтолитейное производство – Оберунг», «Герман Геринг», «Магнезит Юго-Восток – Берлин», «Асбест-цемент – Берлин», «Поссехел – Гамбург»… Переориентация рабочей силы и энергоснабжения на предприятия по переработке сырья приводили к затруднениям в работе местной легкой промышленности, служившей для нужд местного населения. Потребности населения в одежде и обуви могли удовлетворяться крайне ограниченно в результате падения оборотов международной и межрегиональной торговли, а также сокращения объемов сырья, производимого собственным сельским хозяйством Сербии. В результате пришлось вводить ограничения свободной торговли одеждой и обувью. Существовали значительные проблемы и в области эксплуатации шахт. К ним относились как нехватка квалифицированных рабочих, так и специфический для Сербии дефицит древесины хвойных пород и дуба, использовавшейхся в то время в качестве крепежного материала. Довоенные поставки с территории бановины Хорватии были затруднены. Все это вело не только к сокращению производства металлов (необходимых в большей мере для немцев), но и к уменьшению количества топлива, необходимого не только для отопления, но и для приготовления пищи. Это также привело к резким ограничениям на свободную продажу различного твердого топлива, что особенно остро чувствовалось в зимний период. В 1941 г. немцы были вынуждены ввезти в Сербию (имевшую значительные запасы угля) уголь из Германии, Хорватии, Болгарии и Румынии, который, в основном, использовался для железных дорог, электростанций и нужд оккупационного аппарата.
124
Исключение составляли несколько фабрик, построенных незадолго до войны и занимавшихся производством радиоаппаратуры, оптических приборов и резервных частей для нужд люфтваффе.
Население Сербии подвергалось пропагандистской обработке, основанной на популизме и демагогии
С 1942 г. местные сербские власти стали важным подспорьем для немецкого оккупационного аппарата. С другой стороны, стал очевидным факт, что война не будет закончена в ближайшее время. Сербские власти должны были обеспечить рабочую силу для «возрождения» промышленности в Сербии. Эта первостепенная задача решалась мерами внеэкономического принуждения. Рабочие потеряли право покидать рабочие места и фактически были переведены в категорию мобилизованных. Так как денежные выплаты не давали им возможности оплатить ежедневные расходы, единственным источником их существования стали ограниченные объемы продовольствия, которые продавались им по фиксированным ценам (ниже уровня рыночных). Кроме рабочих, часть трудовой силы удавалось обеспечить с помощью Обязательной трудовой службы (ОТС) – организации, созданной недичевским аппаратом в качестве замены обязательной воинской службы. Так как служба в СДК и СГС была добровольной, каждый молодой человек, подлежавший по довоенному законодательству службе в армии, но не служивший, был обязан прослужить несколько месяцев в Обязательной трудовой службе, работая за небольшое фиксированное вознаграждение в сельском хозяйстве, на фабрике, в шахте или в качестве трудового мигранта на предприятиях в Германии. Профессиональные рабочие с довоенным стажем составляли большинство на добывающих и перерабатывающих сырье предприятиях, а также в промышленных производствах. Например, в 1942 г. на руднике оловянных и цинковых руд Трепча работали 70 % профессиональных рабочих, 17 % выполняли трудовую повинность в рамках трудовой службы, 13 % были военнопленными [125] .
125
Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с.295.
Кроме поставок сырья и продовольствия, Сербия была вынуждена и напрямую финансировать немецкий оккупационный аппарат. Шаги к нормализации денежного обращения были предприняты вскоре после оккупации Сербии. Первым таким шагом стала замена югославского динара новым платежным средством – сербским динаром. Сначала в оборот были пущены напечатанные старые банкноты, а потом в обращении появились банкноты и монеты нового, недичевского правительства. Замена югославского динара сербским помогла защитить рынок Сербии от потока югославских динаров, которые оказались на оставшихся за границей территориях Югославии, где новые венгерские, болгарские и итальянские оккупационные власти провели лишь ограниченный обмен. По данным вышеупомянутого меморандума М. Недича, в сентябре 1942 г. немецкой стороне в качестве компенсации за расходы на оккупацию Сербии было выплачено около 255 миллионов динаров, 100 миллионов непосредственно на размещение войск, из сербского бюджета финансировалось и формирование СС дивизии «Принц Евгений» – 200 миллионов динаров, а также расходы на создание Русского корпуса – 250 миллионов динаров. Так как некоторые из этих выплат выделялись несколько раз в течение года, за весь 1942 г. Сербия, по оценкам М. Недича, была вынуждена передать немцам 4–5 миллиардов динаров общих оккупационных выплат [126] . Требовались объемные выплаты и на содержание самого недичевского аппарата, что также приводило к увеличению эмиссии. В результате объем денежной массы в обращении постоянно возрастал, все более теряя связь с реальным наполнением рынка товарами. В 1941 г. денежная масса Сербии составляла 8 443 миллионов динаров, в 1942 г. – 16 243 миллионов динаров, в 1943—25 623 миллионов динаров, в 1944 г. – 49 249 миллионов динаров! [127] Это, конечно же, вело к инфляции, а наличие фиксированных цен в таких условиях – к бурному росту черного рынка и повальным дефицитам. К лету 1942 г. даже фиксированные цены возросли по сравнению с довоенными на 100–200 %, а цены на черном рынке на 600–700 %; к концу 1943 г. фиксированные цены превосходили довоенные на 300–400 %, а рыночные – на 1400–1600 %! [128] К неудачным попыткам укрепить курс динара стоит отнести запрет на владение иностранными акциями и валютой, которые рекомендовалось сдать в Сербский народный банк по фиксированным (заниженным) курсам, прописанным немцами. Не смогла решить проблему постоянной инфляции и международная торговая деятельность недичевского правительства. Сербский экспорт в Германию не приводил к росту импорта из Германии. Из рейха в Сербию поступало незначительное число химикатов и медикаментов, необходимых в основном для существования самого оккупационного аппарата или предприятий, чья деятельность была необходима для немцев. В то же время в торговых отношениях с другими странами «Новой Европы» определенный торговый паритет все же наблюдался, хотя и тут речь шла о ввозе в Сербию товаров, важных для самих немцев: строительный лес, цемент, дрова и т. д.
126
ВА, NAV-N-T-501, мф. 256, л. 1024–1034.
127
Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 309.
128
Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 328.