Сербские союзники Гитлера
Шрифт:
Не ограничиваясь эксплуатацией продуктовых, сырьевых, индустриальных и финансовых ресурсов, немцы прибегали и к эксплуатации трудовых ресурсов Сербии. С июня 1941 г. началась активная вербовка рабочих в Германию. На работы в Германию приглашались квалифицированные и неквалифицированные рабочие обоего пола, совершеннолетние или несовершеннолетние (старше 16 лет) в случае, если они следовали с родителями. Трудовой день совершеннолетнего рабочего длился 10 часов, причем из собственных средств он был должен заплатить за проживание и питание. После отчисления соответствующих процентов в различные страховые фонда и за пересылку денег семья неквалифицированного рабочего в Сербии могла получить от своего кормильца около 17 рейхсмарок в неделю. В случае, если речь шла о квалифицированном рабочем, его семья в месяц могла получить до 100 рейхсмарок, а с 1943 г. – до 150 рейхсмарок. Обратный билет на проезд в Германию, а также билет для поездки на родину во время ежегодного отпуска оплачивался по условиям контракта немецким работодателем. Условия работы в Германии были крайне тяжелыми, питание скудным, условия проживания неудовлетворительными. Это приводило к тому, что значительная часть работавших в Германии сербских рабочих возвращалась на родину и не продолжала ежегодного контракта. Послевоенная сербская историография пришла к выводу, что на работы в Германию выезжали около 100 000 рабочих, причем на конец 1943 г. в Германии работали 80 000 наемных сербских рабочих, при вербовке которых, по мнению ведущего сербского исследователя этой темы Д. Алексича, неизменно соблюдался принцип добровольности. Эта цифра выглядит весьма внушительной по сравнению с цифрой в 200 000 военнопленных из Сербии, безвозмездно работавших в то время на предприятиях Третьего рейха [129] .
129
Borkovic M. Kontrarevolucija u Srbiji. Kvislinska uprava 1941–1944, knj. 2, Beograd, 1979, s. 64; Ristovic M. Nemacki «novi poredak» i jugoistocna Evropa: 1940/41 – 1944/45: planovi o buducnosti i praksa. Beograd, 1991, s. 263; Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 316.
130
Schlarp K. Wirtschaft und Besatzung in Serbien 1941–1944, Steiner, 1998, s.220; Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002, с. 325.
В таких условиях жесткой немецкой оккупации Сербии роль режима М. Недича была достаточно однозначной. Все мероприятия оккупантов, направленные на эксплуатацию рабочей силы, промышленных, сырьевых или сельскохозяйственных ресурсов Сербии, проводились с опорой на недичевский оккупационный аппарат. Причем этот аппарат организовывал не только сам процесс эксплуатации, но и осуществлял необходимую пропагандистскую поддержку, помогал решать вопросы безопасности и подавления саботажа. В то же время общее направление действий недичевского правительства было нацелено на смягчение требований немцев, на возможную безболезненность их мер для населения. Проводимая М. Недичем политика сводилась к тому, чтобы минимизировать ущерб для сербов от оккупации и сократить число прямых немецких репрессий. Конечно, такая политика способствовала стабилизации (а значит, и укреплению) оккупационного режима. Однако, с другой стороны, нельзя не отметить, что эта же политика вела к сохранению жизни сербов, и без того оказавшихся на пути биологического истребления в других частях оккупированной Югославии.
6. Недичевская Сербия и сербское население из других областей Югославии
В результате раздела территории Югославии после поражения в Апрельской войне значительная часть сербов, живших вне территории административной оккупационной территории Сербии, оказалась в крайне невыносимых условиях. Большинство югославов, убитых в 1941–1945 гг., пали от рук собственных сограждан. Стоит отметить, что сами немцы в ходе военных действий, бомбардировок и антипартизанских мероприятий убили около 125 тысяч югославов, кроме того, немцы уничтожили около 65 тысяч евреев с территории Македонии, Сербии и Словении (евреев из Боснии и Хорватии убивали представители администрации НГХ). В то же время на территории «независимой Хорватии» (Хорватия и Босния) хорватами и боснийскими мусульманами были убиты сотни тысяч сербов (современная хорватская историография утверждает, что число сербских жертв можно оценить в 320 тысяч, в то время как югославская социалистическая и современная сербская историография оценивают число погибших в 600–700 тыс. человек. На сегодняшний день хорватским исследователям крупнейшего (но не единственного) лагеря НГХ Ясеновац достоверно известны имена 45 923 сербов (20 569 мужчин, 12 765 женщин, 12 589 детей до 14 лет обоего пола), а также других жертв НГХ (16 045 цыган, 12 865 евреев, 4197 хорватов, 1113 мусульман), убитых в этом лагере. Согласно данным, приведенным на установленной в нынешнее время в лагере Ясеновац мемориальной стеле, в лагере погибли 700 000 человек, большая часть которых были сербами. Подсчет числа жертв затруднен тем, что в документированных списках приведены лишь убитые в «официальном порядке» в лагерях, в то время как сербские жертвы, погибшие при налетах «диких усташей» в 1941 г., не поддаются точной оценке. Значительное число сербских жертв «самоинициативных» погромов 1941 г. пали от рук хорватских и мусульманских усташей в Боснии и Герцеговине. Крайне жестоким было и поведение венгерских оккупантов в оккупированных областях Воеводины. Только за 3 дня, 21–23 января 1942 г., ими были убиты около 4500 жителей Нови-Сада и окольных сел. В первую очередь венгерские, албанские и болгарские власти изгоняли с оккупированных территорий представителей сербской провинциальной интеллигенции, чиновничества, а также семьи добровольцев – участников Первой мировой войны [131] .
131
Всего потери Югославии в годы Второй мировой войны оцениваются в 1 014 000 – 1 027 000 человек (демографические потери 1 925 000 – 2 022 000), около половины которых были сербами. Для сравнения скажем, что общее число погибших всех национальностей в недавней войне в Боснии составило около 100 000 человек. Kocovic B. Zrtve Drugog svetskog rata u Jugoslaviji. London, 1985; Zerjavic V. Gubici stanovnistva Jugoslavije u Drugom svetskom ratu. Zagreb, 1992; Janjetovic Z. Od Auschwitza do Brijuna. Pitanje odstete zrtvama nacizma u jugoslavensko-zapadnonjemackim odnosima. Zagreb, 2007;Golubovic Z. Racija u juznoj Backoj 1942. godine, Novi Sad, 1992.
Большинство югославов, убитых в 1941–1945 гг., пали от рук собственных сограждан
Сравнительно спокойнее была жизнь сербского населения Черногории, где после итальянской оккупации лидеры местных прохорватских сепаратистов попытались 12 июля 1941 г. провозгласить расторжение государственного союза с Сербией. В ответ вспыхнуло известное восстание 13 июля партизан и просербских националистов (четников). Итальянские военные, испуганные размахом восстания, заперлись в нескольких гарнизонах и самоустранились. Повстанцы контролировали большую часть страны. Сначала местные националисты (их лидер – Бая Станишич) и партизаны действовали заодно. Но затем партизаны в подконтрольных им районах стали проводить политику, которую даже КПЮ позже охарактеризовала как левый уклон: строили колхозы, расстреливали «попов» и «кулаков». В результате четники стали выступать против этого движения и пошли на договоренность с итальянцами, объединившись с которыми, они изгнали партизан из Черногории. После этого четники получили статус «добровольной милиции», а итальянская оккупационная власть оперлась на представителей довоенной черногорской буржуазной элиты, занимавшей осторожные позиции, далекие от антисербской политики. Наиболее отчаянный сторонник антисербского курса в черногорской политике С. Дрлевич был изгнан главой итальянской оккупационной власти П. Бироли из Черногории. Вскоре С. Дрлевич оказался при дворе А. Павелича в Загребе, где с удвоенной яростью продолжил заниматься антисербской публицистикой, но прямого влияния на события в Черногории он больше оказывать не мог [132] .
132
Реџић В. Грађански рат у Црној Гори: 1941–1945. године. Књ. 1–2, Подгорица, 2002; Petrovic R. Crnogorske ustase, Beograd, 2005.
В силу этих причин Черногория была, пожалуй, единственной из территорий оккупированной Югославии, откуда в Сербию не хлынул поток беженцев, однако и там положение сербского народа оставалось достаточно сложным и привлекало взгляды белградской элиты. Что же касается сербских беженцев, то, согласно подсчетам Ф. Нойхаузена, приведенным в его итоговом донесении за 1942 г., указано, что на 3 317 400 жителей Сербии в 1942 г. приходились 420 000 беженцев,
133
З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 2, Београд, 1979, с. 1132.
134
Для сравнительно небольшой недичевской Сербии это огромное количество беженцев – 12,66 %. Даже на пике войн девяностых (в 1995 г.), когда Сербия стала вынужденным домом для рекордного в Европе числа беженцев (по сведениям UNHCR, 550 000 человек) из Хорватии, Боснии и с Косова, их относительное количество в общем населении Сербии было немногим выше 5 %.
135
Marjanovic J. Ustanak i narodnooslobodilacki pokret u Srbiji 1941, Beograd, 1963; Milosevic S.D. Izbeglice i preseljenici na teritoriji okupirane Jugoslavije: 1941–1945. godine, Beograd, 1980; Milosevic S.D. O zbrinjavanju izbeglicke dece u Beogradu za vreme Drugog svetskog rata: 1941–1944, Beograd, 1981; Мајданац Б., Чокић Р. Избеглице у Србији 1941–1945, Београд, 1988; Милошевић С.Д. Социолошка и демографска анализа прогнаних Срба из појединих срезова Независне Државе Хрватске 1941., Подгорица, 1997; Керкез С. Друштво Србије у Другом светском рату 1941–1945, Ниш, 2004.
Основной этап притеснений и насилия над сербским населением (под флагом борьбы с потенциальными союзниками СССР и сторонниками России) в Хорватии разразился после 22 июня 1941 г. Поток беженцев не прекращался до середины 1942 г. Поэтому именно в конце июня 1941 г. для решения проблем беженцев М. Ачимович основал Комиссариат по вопросам беженцев и переселенцев. Одновременно и немецкие власти, поняв масштабы проблемы беженцев в Сербии, назначили при штабе военного коменданта Сербии особого чиновника, курировавшего вопросы переселенных лиц и беженцев. Кроме того, проблемы беженцев, как и другие проблемы, связанные с положением сербов за границей Сербии, находились в ведении еще одного немецкого учреждения. Уже 28 апреля 1941 г. посольство Германии в Югославии было преобразовано в канцелярию Уполномоченного германского Министерства иностранных дел при военном коменданте Сербии. В дальнейшем именно это учреждение, во главе которого стоял Ф. Бенцлер, оказало значительное влияние на попытки внешнеполитической деятельности правительства М. Недича. Позднее Ф. Бенцлера заменил Г. Нойбахер, причем последний был уполномоченным МИД не только по Сербии, но также и по другим оккупированным балканским странам (Греция, Албания и Черногория).
Уже в конце июля 1941 г. в Сербии было около 137 тыс. зарегистрированных и около 50 тыс. незарегистрированных беженцев. При этом сам процесс регистрации на первых порах мало что давал беженцам. Лишь те, у кого были родные или знакомые в Сербии, могли рассчитывать на их посильную помощь. Остальные были размещены во временных объектах в пригороде Белграда (район Топовске-шупе, ныне часть Белграда). Первую реальную помощь широким массам беженцев удалось оказать в результате широкой общественной акции по сбору добровольной помощи для беженцев и пострадавших в результате взрыва в Смедереве. Эту акцию организовал в качестве комиссара по восстановлению Смедерева Д. Льотич со своими единомышленниками. Была выпущена также серия благотворительных марок в пользу жителей пострадавшего Смедерева и беженцев. После того, как к власти пришел М. Недич, на место комиссара по вопросам беженцев был поставлен Т. Максимович [136] , а 23 октября 1941 г. комиссариат получил высокий статус Управления при премьере Сербии. Комиссариат по вопросам беженцев после этой последней реорганизации имел в своем составе Кабинет начальника, административное отделение, отделение социальной помощи и пропаганды, финансово-экономическое отделение. Девизом управления было краткое, но очень понятное всем беженцам выражение: «Дать быстро – дать вдвойне». Стандартом стало решение всех вопросов, связанных с регистрацией, выдачей свидетельства беженца, небольшой денежной помощи и ордера на временное или постоянное (в зависимости от беженца) размещение в течение одного посещения беженцем отделения комиссариата.
136
Тома Максимович (1895–1958) – до войны директор сербского филиала чешской фирмы «Бата» в Борове (Хорватия). В 1941 г. отказался от лестного предложения перейти в качестве представителя «Бата» в Швейцарию и прибыл в Сербию, где стал помогать сербским беженцам. Оставался на своем посту до самого конца оккупации, когда был арестован титовцами и осужден на 4 года тюрьмы. Реабилитирован решением областного суда в Нови-Саде в 2008 г.
При Управлении существовал особый Совещательный комитет при комиссариате, куда входили представители недичевских министерств, общественных организаций и беженцев. Были сформированы окружные, городские, районные и общинные комитеты по вопросам беженцев, в которые входили представители местной администрации и беженцев. Помощь сербским беженцам также оказывалась по линии Красного Креста. Немцы после оккупации Югославии запретили деятельность Красного Креста Югославии и в начале июля 1941 г. учредили Сербское общество Красного Креста, секретарем которого был назначен Петр Зец [137] . По линии Красного Креста осуществлялась забота о наиболее незащищенных группах населения – детях-сиротах, неимущих и военнопленных. Последним за счет фондов недичевского правительства было отправлено несколько тысяч посылок с продуктами питания и предметами первой необходимости. При этом для помощи семьям военнопленных также была создана сеть комитетов помощи, от центрального до областных и общинных.
137
Петр Зец – до Второй мировой войны сенатор королевства Югославия, хирург и директор больницы «Мартон» в Госпиче (Босния), после начала погромов в НГХ перебрался в Сербию, где занял место секретаря общества Красного Креста. Оставался на своем месте до конца оккупации, когда был арестован титовцами и расстрелян.
Осенью 1941 г. была начата кампания сбора помощи неимущим, беженцам и военнопленным. Эта помощь была названа на немецкий манер «Зимняя помощь», а во главе комитета по сбору средств стоял сам М. Недич.
Вскоре беженцы были размещены по всей Сербии в довоенных отелях и других пустовавших объектах, пригодных для жилья. При этом часть беженцев разместили во всех довоенных курортных местах Сербии: Соко-баня, Баня-Ковиляча, Врнячка-Баня, Матарушка Баня, а также в крупнейших сербских городах – Белграде, Нише, Крагуевце, Чачаке, Шабаце, Ужице и т. д. Местные гуманитарные общества также включились в процесс помощи и размещения беженцев. Была создана сеть приютов для престарелых лиц. Для сирот и детей из необеспеченных семей открыли 66 детских домов. Дома эти назывались на сербском языке «Српско избегличко дете» (букв., сербский ребенок – беженец), сокращенно «СИД», причем эти три буквы были написаны краской по трафарету на униформах детей, принятых в эти дома. Крупнейшим таким учреждением был основанный в государственном имении «Обиличево» вблизи г. Крушеваца огромный детский дом, который получил название по фамилии главы Сербии – «Недичевский детский город».
Питание неимущих беженцев проводилось на общих кухнях, выдававших еду бесплатно или по символическим ценам. Кроме того, были организованы школьные столовые для учеников из семей, испытывавших материальные затруднения. Детей и целые беженские семьи размещали у себя и отдельные крестьяне, получавшие за это незначительную помощь государства.
Кроме помощи самим беженцам, чиновники комиссариата кратко опрашивали их о ситуации в их родных краях и причинах ухода оттуда. Записи этих бесед, особенно бесхитростные рассказы детей, в одиночку приходивших в Сербию из сожженых сербских сел в Хорватии и Боснии, настолько болезненны и пронзительно трагичны, что их тяжело читать даже спустя семь десятилетий. На современников эти рассказы не могли не оказать еще более ужасающее впечатление. Известие о геноциде сербов, творившемся на территории НГХ в Боснии и Хорватии, не могло не взолновать сербскую элиту, в том числе М. Недича и его окружение.