Сердца четырёх
Шрифт:
— Странно.
Бонни нахмурилась:
— А как вы об этом узнали?
— От Паулы Перис.
— Ох, эта женщина! Она-то как узнала?
— На самом деле она не такая уж плохая, — промямлил Эллери. — Просто у нее такая работа, и вы должны это понимать.
Это был момент, когда Бонни впервые увидела в нем мужчину и немедленно проэкзаменовала его откровенно женским взглядом, испытывая мужскую уязвимость.
— Я понимаю, — сказала она. — Вы в нее влюблены.
— Я? — возмутился мистер Квин. — Это абсурд!
Бонни опустила
— Простите. Не так уж и важно, откуда она узнала. Да, я припоминаю теперь, что мамы тогда не было целый день. Интересно все-таки, почему она решила навестить дедушку. Тем более с... с этим человеком.
— А что в этом такого удивительного? В конце концов, она выходит замуж, а мистер Толланд Стюарт, как-никак, ее родной отец.
Бонни тяжело вздохнула:
— Да, конечно. И все равно как-то непонятно.
— В каком смысле?
— За последние десять лет мама бывала у него раза три, не больше. А я была в этом жутком доме лет восемь назад. Тогда я еще носила косички и фартучек — можете себе представить, как давно это было. Если бы я встретила деда на улице, то не узнала бы. Он к нам никогда не приезжал.
— Я вот что хотел вас спросить. Была, наверное, причина такой холодности между вашей матерью и дедом?
— Холодность — это не совсем точно. Все дело в том, что дед от природы — самодостаточная, замкнутая на себе личность. Для него весь мир — это он. Мама говорила, что даже маленькой она не видела от него нежности. Понимаете, моя бабушка умерла при родах, и дедушка, как бы это сказать... виновницей ее смерти считал маму. Эта потеря была для него большим ударом, и он...
— Сломался?
— Мама говорила, что у него был сильный нервный срыв. Он так и не оправился после этого. И все его странности... В общем, по его логике выходило, что мама сломала ему жизнь. Вот если бы она не родилась...
— Не такая уж необычная мужская реакция.
— Только не подумайте, что он был груб с ней или что-то в этом роде, — поспешно сказала Бонни. — Денег он на нее никогда не жалел. У нее были гувернантки, няни, вороха одежды, лучшие школы, поездки по Европе и все такое. А когда она выросла, выбрала актерскую профессию и сама добилась успеха, дед, судя по всему, решил, что на этом его отцовские обязанности и закончились. А обо мне и говорить нечего — на меня он вообще внимания не обращал.
— Тогда почему ваша мать навестила его?
— Ума не приложу. Ну, если только для того, чтобы сообщить о своем предстоящем замужестве. Хотя деду вряд ли это было интересно. Ведь он и к первому ее браку отнесся совершенно равнодушно. С какой стати ему ликовать по поводу второго?
— А не могло быть из-за денег? Вы тут как-то сказали, что с финансами у нее всегда были затруднения.
Бонни скривила губы:
— Просить у него? Мама всегда говорила, что скорее пойдет побираться, чем попросит у него хоть цент.
Эллери умолк; сидел себе тихо, почесывая верхнюю губу. Бонни заканчивала
— Бонни, — решился Квин. — Давайте-ка мы кое-что сделаем.
— А что именно?
— Сядем в самолет и слетаем в Шоколадные горы.
— И это после того, что он устроил нам в воскресенье? — фыркнула Бонни. — Ну уж нет. Даже не приехать на похороны собственной дочери! Небольшой перебор с эксцентричностью — во всяком случае, для меня.
— Я убежден, что это очень важно. Нужно выяснить, зачем ваша мама летала к нему девять дней назад.
— Но...
Эллери встал.
— Бонни, это наверняка поможет рассеять туман.
Она помолчала, потом вскинула голову и решительно поднялась:
— В таком случае я с вами.
Глава 15
МИСТЕР КВИН — ИЩЕЙКА
В благословенном свете дня владения Толланда Стюарта раскинулись под ними, открытые всем ветрам, величавые и неприступные; орлиное гнездо дедова дома среди островерхих гор смотрелось пугающим наростом. В общем, жуткое местечко — тогда, в воскресенье, оно хотя бы было скрыто покровом тьмы.
— Просто ужас, — глядя вниз, сказала Бонни.
— Вторым Шангри-Ла это, конечно, не назовешь, — откликнулся Квин, — хотя здорово напоминает запретный город на крыше мира. Кстати, ваш дед бывал в Тибете? Если да, то можно понять, почему он здесь обосновался.
К безжизненной груде камней далеко под ними бежали телефонные и электрические провода.
— Это мое воображение или он правда похож на паука? — Бонни поежилась.
— Воображение, — твердо сказал Эллери.
Самолет запрыгал по посадочной площадке и остановился.
— Побудьте здесь, — сказал Эллери летчику. — Мы ненадолго.
Он помог Бонни спуститься на землю и повел ее в сторону дома. Ворота ангара были открыты, и самолета мистера Стюарта в нем не оказалось.
— Полагаете, дед куда-то улетел? — спросила Бонни. — Я была уверена, что он редко покидает свое жилище.
— Скорее уж доктор Джуниус. Решил слетать за капустой. Тут за покупками не набегаешься.
— Вот и летишь за бутылкой оливкового масла, — нервно хихикнула Бонни.
Обсаженная деревьями дорожка была пуста, передняя дверь в дом закрыта. Эллери постучал. Никто на его стук не отреагировал. Постучал опять, посильней, и опять тишина. Тогда он нажал на ручку. Дверь отворилась.
— Очевидное всегда от меня ускользает, — посмеялся над собой Эллери. — Входите, Бонни. Не бойтесь — дом вас не укусит.
По лицу девушки было видно, что она в этом сомневается. Наконец она расправила свои мальчишеские плечи и храбро ступила первой в сумрачное нутро дома.
— Дедушка! — позвала она.
«Шка-ка-ка...» — поиздевалось эхо.
— Мистер Стюарт! — крикнул Эллери.
Эхо ответило и ему, и тоже как-то оскорбительно.
— Вот черт. Старик меня достал. Бонни, не возражаете, если я его немножко встряхну, чтобы ожил?