Сердце бури

Раэлана

Сила… это она всему виной. Из-за своих способностей Избранный и его потомки всегда были лакомым куском для обеих сторон в извечном противостоянии Тьмы и Света. Чтобы защитить детей Энакина Скайуокера, джедаи скрыли факт их рождения от родного отца. Лея Органа отправила своего чувствительного к Силе сына в храм на Явин по той же причине — чтобы защитить. А теперь Бен, который всю жизнь презирал мать за этот поступок, и сам поступает точно так же со своей Рей…

Не выдержав, юноша со всей силы грохнул кулаком по стене. Что ни говори, он и вправду круглый дурак!

— Послушай… — Бен и оглянуться не успел, как призрак оказался рядом с ним, едва не касаясь его плеча полупрозрачной ладонью. — В двадцать четыре года, когда нам

удалось свергнуть Империю, я был наивен и полон надежд. Я мечтал о мире и свободе, о возвращении золотых времен, когда джедаи были хранителями Республики и демократии. Однако мне жестоко обломали крылья — сперва само наше правительство, а много позднее и орден Рен. Вместо истинного Анклава джедаев, как, например, на Дантуине или на Оссусе, я построил тюрьму посреди джунглей, собрал там чувствительных к Силе детей, запер и их, и себя самого, оборвав все связи с внешним миром. Эту тюрьму я долгое время именовал «Новой академией». Я старался верить, что даже так, в глуши, скрываясь, как преступник, я делаю благое дело, готовлю почву для будущего возрождения ордена джедаев. Но это была иллюзия, Бен, не более того. И жизнь наглядно показала мне, что иллюзии могут быть опасны. Годы трудов, десятки воспитанников — и все рухнуло, словно карточный домик. Будущие джедаи мертвы, Храм разрушен, а я… даже продолжая дышать, я чувствовал себя мертвецом — оттого-то и решил в приступе отчаяния похоронить себя на Ач-То. Но оказывается, не все потеряно. Приходит срок — и Сила преподносит мне подарок, даже два. Сперва Рей, а затем и ты. В тот миг, когда ты очнулся на «Сабле», в медицинской капсуле, ты был Беном Соло, я сразу это понял. Ты умирал. В тебе оставались силы всего на несколько вздохов — но в эти последние мгновения ты был собой. Я узнал твой взгляд, твою кривую улыбку, мой потерянный и вновь обретенный ученик.

Люк сделал непродолжительную паузу, давая Бену осознать сказанное:

— Что ж, я мечтал о том, что оставлю после себя целый орден, но на деле оставил только вас двоих. Когда-нибудь вы закончите то, что я начал, и, наверное, сделаете это лучше, чем сделал бы я…

— Если завтра Тей не проткнет меня световым мечом, — хмуро заметил Бен, скрывая волнение. — Или заживо не сожрет сарлакк.

— Ты и сам понимаешь, что Тей сможет победить лишь в одном случае, — Люк недовольно хмыкнул. — Если ты позволишь ему победить. Ты сильнее и быстрее, чем он. Однако предстоящая дуэль будет для тебя куда сложнее, чем если бы ты сражался с более умелым противником. Забудь о вашей дружбе, Бен. Завтра Тей обязательно попытается сыграть на твоих чувствах. Он знает, что для него это единственная возможность остаться в живых. Помни одно: ты должен убить предателя. Тогда остальные пойдут за тобой.

Бен ответил не сразу. Он поглядел в иллюминатор, по другую сторону которого раскинулся целый каскад звезд, и звезды еще продолжали стремительно загораться на темнеющем небе. Лишь пару секунду спустя он промолвил с горькой усмешкой:

— И это говорит джедай — наплевать на старые привязанности, забыть о дружбе и убить того, кого когда-то называл братом? Интересно, какой еще мерзости Сила потребует от меня для достижения цели?

Казалось, Скайуокер не заметил иронии в его голосе.

— Боюсь, ты и сам уже догадался, — вымолвил джедай абсолютно серьезно. — А если даже и нет, то наверняка догадаешься в самое ближайшее время.

Бен резко повернулся к нему.

— Догадаюсь — о чем?

«Только не молчи! Пожалуйста, не нужно опять этой мучительной недосказанности», — мысленно взмолился он почти так же, как когда-то в юности.

Люк с выражением глубокой печали склонил голову вбок.

— Чтобы одолеть Сноука, тебе необходимо будет вновь стать Кайло Реном.

========== Глава XXX ==========

Он просыпается от легкого поцелуя в лоб, и этот поцелуй дает ему право записать на свой счет еще одну небольшую, но важную победу. Когда-то

она так же поцеловала своего дружка-предателя.

«Бен…»

Мерное ласкающее прикосновение ее разума кажется ему сладким, как никогда. Похоже, она начинает догадываться, что он уже не спит.

Бен улыбается, но глаз не открывает.

Его штормит. Голова кружится, и тошнота то и дело подкатывает к горлу. А чувство реальности еще слишком хрупко и зыбко, сознание продолжает затягивать в пустоту. Однако он слышит ее мысленный зов — и сияет улыбкой, полной умиротворения, счастливой и немного лукавой.

Эта улыбка прогоняет последние сомнения, и Рей, наклонившись к самому его уху, нежно шепчет:

— Ты ведь уже не спишь, хитрец.

Она пытается изобразить ворчание, но выходит паршиво. В ее голосе слишком много неровных, рваных ноток. Кажется, Рей готова одновременно смеяться и плакать.

Сколько длилась операция? Неужели его жена все это время находилась в клинике? Хатт побери, она с ума сошла? Ведь это опасно! Ее ищут — в первую очередь ее… крифф!

Наконец он разлепляет тяжелые, опаленные усталостью веки и бегло оглядывается. Картина действительности расплывчата, все предметы в палате кажутся причудливыми полупрозрачными пятнами. Однако лицо жены Бен видит на удивление отчетливо. Так отчетливо, что замечает даже самые крохотные и бледные веснушки на ее щеках, задерживает внимание на пряди волос, небрежно убранной за ухо… Как же, должно быть, долго он не видел свою дорогую Рей! Его рассудок цепляется за малейшие детали в ее облике с алчностью изголодавшегося нищего, которого пустили за богато накрытый стол, ведь в деталях вся соль, зачастую именно они помогают нам отличить явь от сна.

В этот момент как будто Рей — и есть сама его действительность, а все остальное — лишь невнятное дополнение к ней.

— Ну вот, — она отвечает удовлетворенной улыбкой.

Ее образ пропитан мягким сиянием радости. Следы утомления и тревоги постепенно исчезают, уступают долгожданному облегчению.

— Дай пить… — хрипло шепчет он, чувствуя с каждым словом отвратительную, словно тупым ножом, резь в горле.

Рей не нужно просить дважды. Она поднимается на ноги и отходит куда-то, но уже через пару секунд возвращается с пластиковым стаканом, из которого торчит короткая, широкая трубка — такие дают малым детям, чтобы они не пролили питье.

Неприятное чувство беспомощности и унижения мимолетно проскальзывает в его душе, однако по большей части Бену сейчас наплевать. Он жадно обхватывает трубку губами и начинает втягивать воду. Резкие, глубокие глотки заставляют на долю секунды позабыть обо всем, пока Рей не останавливает его.

— Хватит, — спокойно говорит она, убирая стакан куда-то вниз. — Врач сказал, что тебе надо давать пить по чуть-чуть, а то может стошнить. И есть пока нельзя тоже.

О Сила! Снова ее забота — эта потрясающая, не знающая границ, искренняя и всеобъемлющая забота — сквозит в словах Рей, в ее взгляде, даже в малейших ее движениях. Забота, против которой он в свое время столько протестовал, сейчас вызывает ощущение, как будто они вновь на «Сабле», снова лишь вдвоем посреди леса, в своем маленьком мирке. Один на один с робко зарождающимся чувством. А весь остальной мир кажется призрачным, нереальным…

Бен слабо кивает, давая понять, что не собирается спорить. Он еще помнит, как в Святилище его постоянно рвало — вероятно, не только от яда, но и из-за больших доз наркотиков.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спрашивает Рей.

— Прекрасно, — отвечает он все еще хриплым голосом. — По крайней мере, не начал говорить, как Трипио: «Ох, госпожа Рей, я могу быть вам полезен?..»

Рей отвечает коротким, закатистым смехом. Кажется, что его вымученное веселье забавляет и радует ее куда больше, чем сама шутка. Она довольна уже тем, что он в хорошем настроении и, несмотря ни на что, расположен к своим обычным мрачноватым остротам.