Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

Клюев Николай Алексеевич

Под мост, ныряя меж быков,

И, метя валенком в копыто,

3610 Достигли мы губы-корыта,

Где, от хорька петух в закуте,

Лежал дымящийся Распутин!

Кто знает зимний Петербург,

Исхлестанный бичами пург

Под лунной перистой дугой,

Тот видел душ проклятых рой

И в полыньях скелетов пляски.

В одной костяк в драгунской каске,

На Мойке, в Невке... Мимо, мимо!

3620 Их съели раки да налимы!

«Григорий,

ты ли?!» И зрачок —

В пучине рыбий городок

Раскрыл ворота — бочку жира,

Разбитую на водной шири —

Крушенья знак и гиблых мест.

«Земляк... Спаси!.. Мой крест!.. Мой крест!

Не подходи к подножной глыбе,

Не то конец... Прямая гибель!..

Держуся я, поверь на слово,

3630 За одеяние Христово.

Крестом мидийским целься в скулы.

Мотри вернее!..» Словно дуло,

Навел я руку в мглистый рот,

И... ринул страшный приворот!

Со стоном обломилась льдина...

Всю ночь пуховая перина

Нас убаюкать не могла.

Меж тем из адского котла,

Где варятся грехи людские,

3640 Клубились тучи грозовые.

Они ударили нежданно,

Кровавою и серной манной

В проталый тихозвонный пост,

Когда на Вятке белят холст,

А во незнаемой губерньи

Гнут коробьё да зубят гребни,

И в стружках липовых лошкарь

Старообрядческий тропарь

Малюет писанкой на ложке!

3650 Ты показал крутые рожки

Сквозь бранный порох, козлозад,

И вывел тигров да волчат

От случки со змеей могильной!

России, ранами обильной,

Ты прободал живую печень,

Но не тебе поставит свечи

Лошкарь, кудрявый гребнедел!

Есть дивный образ, ризой бел,

С горящим сердцем, солнцеликий.

3660 Пред ним лукошко с земляникой,

Свеча с узорным куличом,

Чтоб не дружить вовек с сычом

Малиновке,

в чьей росной грудке

Поют лесные незабудки!

* * *

Двенадцать лет, как пропасть, гулко страшных.

Двенадцать гор, рассеченных на башни,

Где колчедан, плитняк да аспид твердый

И тигров ненасытных морды!

Они родятся день от дня

3670 И пожирают то коня,

То девушку, то храм старинный

Иль сад с аллеей лунно-длинной

И оставляют всюду кости,

Деревья и цветы в коросте,

Колтун на нежном винограде,

С когтями черными в засаде.

«О горе, горе!» — воет пес,

«О горе!» — квохчет серый дрозд.

«Беда, беда!» — отель мычит.

3680 Бедою тянет от ракит.

Вот ярославское село —

Недавно пестрое крыло

Жар-птицы иль струфокамила,

Теперь же с заступом могила

Прошла светелками, дворами...

По тихой Припяти, на Каме,

Коварный заступ срезал цвет,

И тигры проложили след.

Вот нива <с> редкою щетиной,

3690 В соломе просквозила кровь.

(Посев не дедовский старинный —

Почтить созвучием — любовь,

Как бирюзой дешовку ситца,

Рублёвской прориси претится).

Как будто от самой себя

Сбежала нянюшка-земля,

И одичалое дитя,

Отростив зубы, волчий хвост,

Вцепилось в облачный помост

3700 И хрипло лает на созвездья!..

Вон в берендеевском уезде

За ветроплясом огонек —

Идем, погреемся, дружок!

Так холодно в людском жилье

На Богом проклятой земле!..

Как ворон, ночь. И лес костляв.

Змеиные глаза у трав.

Кустарником в трясине руки —

Навеки с радостью в разлуке!

3710 Вот бык — поток, рога — утес,

На ребрах смрадный сенокос.

Знать, новоселье правят бесы

И продают печёнку с весу,

Кровавых замыслов вязигу.

Вот адский дьяк читает книгу,

Листы из висельника кожи,

Где в строчках смерть могилы множит,

Бескрестные, как дом без кровли!..

Повышла Техника для ловли, —

3720 В мереже, рыбами в потоке,

Индустриальные пороки —

Молитва, милостыня, ласка,

В повойнике парчовом сказка

И песня про снежки пушисты,

Что ненавидят коммунисты!

Бежим, бежим, посмертный друг,

От черных и от красных вьюг,

На четверговый огонек,

Через Предательства поток,

3730 Сквозь Лес лукавых размышлений,

Где лбы — комолые олени —

Тучны змеиною слюной,

Там нет подснежников весной,

И к старым соснам, где сторожка,

Не вьется робкая дорожка,