Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
В дом головы не лился дух
И в сердце — низенькой светлице,
Как встарь, молчальницы-сестрицы
Беззвучно шили плат жемчужный.
Свершилось давнее. Сёмужный,
Поречный, хвойный, избяной,
Я повстречался въявь с судьбой
России — матери матерой,
3500 И слезы застилали взоры, —
Дождем
Душа же рощею берез
Шумела в поисках луча,
Бездомной иволгой крича,
Но между рощей и царем
Лежал багровый липкий ком!
С недоуменною улыбкой,
Простой, по-юношески гибкий,
Пошел обратно государь
3510 В вечерний палевый янтарь,
Где в дымке арок и террас
Залег с хвостом змеиным барс.
* * *
«Коль славен наш» поет заря
Над петропавловской твердыней,
И к милосердной благостыне
Вздымает крылья-якоря
На шпице ангел бирюзовый.
Чу! Звякнул медною подковой
Кентавр на площади Сенатской.
3520 Сегодня корень азиатский
С ботвою срежет князь Димитрий,
Чтоб не плясал в плющевой митре
Козлообраз в несчастном Царском.
Пусть византийским и татарским
Европе кажется оно.
Но только б не ночлежки дно,
Не белена в цыганском плисе!
Не от мальчишеской ли рыси
Я заплутал в бурьяне черном
3530 И с Пуришкевичем задорным
Варю кровавую похлебку?
Ах, тяжко выкогтить заклепку
Из Царскосельского котла,
Чтоб не слепила злая мгла
Отечества святые очи!..
Так самому себе пророчил
Гусарским красноречьем князь —
В утробу филина садясь,
(Авто не называл Григорий).
3540 И каркнул флюгер: «Горе, горе!»
«Беда!» — мигнул фонарь воротам.
В ту ночь индийским приворотом
Моя душа — овин снопами —
Благоухала васильками.
И на радении хлыстовском,
Как дед на поле Куликовском
Изгнал духовного Мамая
Из
Спалив поганые кибитки,
3550 Какие сладкие напитки
Сварил нам старец Селивёрст!
Круг нецелованных невест
Смыкал, как слезка перстенек,
Из стран рязанских паренек.
Ему на кудри меда ковш
Пролили ветлы, хаты, рожь,
И стаей, в коноплю синицы,
Слетелись сказки за ресницы.
Его, не зная, где опаска,
3560 Из виноградников Дамаска
Я одарил причастной дулей.
Он, как подсолнечник в июле,
Тянулся в знойную любовь,
И Селивёрст, всех душ свекровь,
Рязанцу за уста-соловку
Дал лист бумаги и... веревку.
Четою с братчины радельной
Мы вышли в сад седой, метельный,
Под оловянную луну.
3570 «Овсеня кликать да весну
Ты будешь ли, учитель светлый?..
У нас в Рязани сини ветлы,
И месяц подарил узду
Дощатой лодке на пруду —
Она повыглядит кобылой,
Заржет, окатит теплым илом,
Я ж, уцепимшись за мохры,
Быстринкой еду до поры,
Пока мой дед под серп померкший
3580 Карасьи не расставит верши!
Ах, возвратиться б на Оку,
В землянку к деду рыбаку,
Не то здесь душу водкой мучить
Меня писатели научат!»
— «Мой богоданный вещий братец,
Я от избы, резных полатец
Да от рублёвской купины
И для языческой весны
Неуязвим, как крест ростовский.
3590 Мужицкой верой беспоповской
Мой дух в апостольник обряжен! —
Ни лунной, ни ученой пряжей
Его вовек не замережить!..
Но чу! На Черной речке скрежет! —
В капкане росомахи стон!..
Любезный братец, это он,
В богатых тобольских енотах,
В губе сугроба, как в воротах,
Повис над глыбкой полыньей!..»
3600 — «Учитель светлый, что с тобой?
Не обнажайся на морозе!..
Быть может, пьяница в навозе.
В тени косматого ствола!..»
Ему не виделось козла,
Сатир же под луною хныкал,
И снежной пасмой повилика
Свисала с ледяных рогов...