Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Храм победы и крови невинной...
На державу лазоревых стран
Мы помазаны кровью орлиной.
<1917>
300. Песнь Солнценосца
Три огненных дуба на пупе земном,
От них мы три жёлудя-солнца возьмем:
Лазоревым — облачный хворост спалим,
Павлиньим — грядущего даль озарим,
А красное солнце — мильонами рук
Подымем
Пылающий кит взбороздит океан,
Звонарь преисподний ударит в Монблан;
То колокол наш — непомерный язык,
10 Из рек бечеву свил архангелов лик.
На каменный зык отзовутся миры,
И демоны выйдут из адской норы,
В потир отольются металлов пласты,
Чтоб солнца вкусили народы-Христы.
О демоны-братья, отпейте и вы
Громовых сердец, поцелуйной молвы!
Мы — рать солнценосцев на пупе земном —
Воздвигнем стобашенный, пламенный дом:
Китай и Европа, и Север и Юг
20 Сойдутся в чертог хороводом подруг,
Чтоб Бездну с Зенитом в одно сочетать.
Им Бог — восприемник, Россия же — мать.
Из пупа вселенной три дуба растут:
Премудрость, Любовь и волхвующий Труд...
О молот-ведун, чудотворец-верстак,
Вам ладан стиха, в сердце сорванный мак;
В ваш яростный ум, в многострунный язык,
Я пчелкою-рифмой, как в улей, проник,
Дышу восковиной, медынью цветов,
30 Сжигающих Индий и волжских лугов!..
Верстак — Назарет, наковальня — Немврод,
Их слил в песнозвучье родимый народ:
«Вставай, подымайся» и «Зелен мой сад» —
В кровавом окопе и в поле звучат...
«Вставай, подымайся»,— старуха поет,
В потемках телега и петли ворот,
За ставней береза и ветер в трубе
Гадают о вещей народной судьбе...
Три жёлудя-солнца досталися нам —
40 Засевный подарок взалкавшим полям:
Свобода и Равенство, Братства венец —
Живительный выгон для ярых сердец.
Тучнейте, отары голодных умов,
Прозрений телицы и кони стихов!
В лесах диких грив, звездных рун и вымян
Крылатые боги раскинут свой стан,
По струнным лугам потечет молоко,
И
«Пустите Бояна — рублёвскую Русь,
50 Я тайной умоюсь, а песней утрусь,
Почестному пиру отвешу поклон,
Румянее яблонь и краше икон:
Здравствуешь, Волюшка-мать,
Божьей Земли благодать,
Белая Меря, Сибирь,
Ладоги хлябкая ширь!
Здравствуйте, Волхов-гусляр,
Степи великих Бухар,
Синий моздокский туман,
60 Волга и Стенькин курган!
Чай, стосковались по мне,
Красной поддонной весне,
Думали — злой водяник
Выщербил песенный лик?
Я же — в избе и в хлеву,
Ткал золотую молву,
Сирин мне вести носил
С плах и бескрестных могил.
Рушайте ж лебедь-судьбу,
70 В звон осластите губу,
Киева сполох-уста
Пусть воссияют, где Мета.
Чмок городов и племен
В лике моем воплощен,
Я — песноводный жених,
Русский яровчатый стих!»
<1917>
301
Братья, это корни жизни —
Воскресные умытые руки,
Чистая рубаха на отчизне,
Петушиные, всемирные звуки!
Дагестан кукарекнул Онеге,
Литва аукнулась якутке.
На душистой сеновозной телеге
Отдохнет Россия за сутки.
Стоголовые Дарьи, Демьяны
Узрят Жизни алое древо:
На листьях роса-океаны,
И дупло — преисподнее чрево.
В дупле столетья-гнилушки,
Помет судьбы — слезной птицы.
К валдайской нищей хлевушке
Потянутся зебры, веприцы.
На Таити брякнет подойник
Ольховый, с олбнецкой резьбою.
Петроград — благоразумный разбойник,
Вострубит архангельской трубою:
«Помяни мя, Господи,
Егда приидеши во царствие Твое!»
В пестрядине и в серой поскони