Сердце фейри
Шрифт:
Слезы катились по щекам Уны.
— Я не могу. Это не правильно.
— Прошу. Я далеко от семьи и друзей, а ты мне ближе всех. Я бы хотела слышать, как ты зовешь меня Сорча, по имени, и часто.
— Сорча, — прошептала фейри. — Ты — первый человек, давший мне свое имя.
— Используй его с умом.
— И с любовью, — сказала Уна. Она укутала плечи Сорчи полотенцем и потерла. — А теперь тебя нужно высушить и уложить спать.
— Хочешь поговорить о королеве?
— Позволь позаботиться о тебе. Я не хочу кошмары,
Сорча почти ощущала боль потери. Уну изгнали сюда, она могла больше не увидеть семью. Решимость росла в Сорче. Она найдет способ отправить Уну домой. Всех — домой.
Они заслужили увидеть семьи. Заслужили свободу.
* * *
Эмонн ворвался в самую высокую башню замка, гнев кипел под кожей. Как она могла? Как она могла перечить ему в его замке без страха в глазах?
Она должна была переживать, что он сломает ее милую шею. И он мог!
Он вытянул руки, посмотрел на ладони, что забрали много жизней за долгие годы. Он ощущал плоть, слышал треск, когда ломался позвоночник. Его тело не было нежным.
Так он считал.
Но даже с бутылками виски, затуманившими разум, он был нежен с ней. Кристаллы на его ладонях не порвали ее кожу в крапинку.
Он откинул голову, тряхнул длинной косой. Не в крапинку. И не с изъянами, как он сказал ей. Эти веснушки были манящими звездочками, как брызги от кисти художника. Она была самым необычным созданием, что он встречал.
Голос его брата-близнеца Фионна раздался в голове:
«Тебе всегда нравились люди, брат».
Эмонн зарычал.
— Тебе нет тут места.
«Ты навредишь ей, как и остальным. Эти руки не могут уберечь эти нежные тела. Ты чудище, что все ломает».
Старые сомнения проникли в голову. Он хотел быть тем, кто мог касаться женщины и не переживать, что она сломается. Он хотел гладить нежную кожу, сжимать и ласкать, но знал, как это опасно.
И это злило его.
Он раздраженно взревел, ударил тяжелым кулаком по новому стулу в комнате. Дерево разбилось под весом кристалла и кости. Кусочки отлетели, порезали его руки.
Знакомая боль остановила его, он повернул руку. Плоть была рассечена, и кристаллы выросли сквозь мышцы и кожу. Они сияли, отражали свет, словно насмехались над ним. Они были красивыми, но в то же время и ужасными.
Он с отвращением опустил руку.
— Твой пыл доведет до беды.
Эмонн стиснул зубы от знакомого голоса.
— Зачем ты был у Неблагих, Бран?
— Я не должен приглядывать за твоей новой леди?
— Зачем? — Эмонн добавил сталь в голос, не позволяя другому фейри спорить. Бран мог обходить ответ до посинения.
— Были там дела.
— Ты не должен преследовать ее.
— Почему? — Бран вышел из тени, ухмыляясь. — Я делаю, что хочу, принц. Как и ты.
— Ты должен был защитить ее, раз был там.
— Она была в порядке. Справилась неплохо, как по мне. Проблема была лишь с порталом, — вороний глаз мерцал. — И, если честно,
— А у нее этого нет? — Эмонн не был уверен.
— Нет. Я думал, что может быть, но сила проявилась бы, пока мы были на корабле. Она — не фейри.
— А как объяснишь уши?
Бран пожал плечами.
— Физическая деформация. Она странная, это точно. Знает, как управляться с фейри, всегда говорит «спасибо». Люди не благодарили меня веками.
— Они забыли о нас. Потому мы ушли.
— Но не она, — Бран кивнул на разбитый стул. — Полагаю, ты о чем-то сожалеешь?
— Уйди, Бран.
— Я тут. Я не хочу уходить до конца истории. Что ты собираешься сделать с ней? — Бран прошел к одному из кресел, растянулся на нем, не переживая. Он указал на удобной кресло. — Это занято. Остальные можешь ломать.
Эмонн вздохнул, гнев и напряжение сменились раздражением.
— Я закончил.
— Ты так говоришь, а потом все время переворачиваешь стул, на котором я сижу.
— Потому что ты меня раздражаешь.
— Я не следую твоим правилам, Благой. Я так живу.
— И тратишь время, раздражая меня?
Бран вскинул ноги, протянув руку за напитком, которым Эмонн мог поделиться.
— Мне не нравится многое при дворе. А тут ты собираешься сделать шаг будущее.
Эмонн поднял стакан и виски со стола, налил побольше.
— Думаешь, я на грани чего-то? Что за будущее может быть, кроме гниения на этом острове?
— Ты не обязан тут оставаться, — Бран забрал стакан. — Ты это выбрал.
— Это не так.
Вороний глаз повернулся в глазнице.
— Если ты это не понял, я не могу помочь тебе, брат.
Эмонн прищурился, глядя на отдыхающего фейри.
— Ты что-то знаешь?
— Я знаю многое, — Бран потягивал виски. — Неплохо.
— И не поделишься?
— Ты уже это знаешь, Эмонн, только отказываешься признать. Используй голову. Если кристаллы ее еще не повредили.
Эмонн пялился миг, в голове кипели варианты, пока не всплыл тот, на который намекал Бран. Он покачал головой.
— Это было давно, и я уже не король.
— Ах, но ты — старший сын.
— Я не подхожу для трона Благих, — Эмонн вытянул руки, кристаллы сияли в тусклом свете. — Я похож на Благого фейри? Думаешь, они пойдут за мной?
— Думаю, слова, что ты говорил, могли вдохновить фейри, знающих только рабство. Если ты будешь шептать им о свободе, они пойдут за тобой, а не твоим братом, который относится к ним, как к скоту.
— Но остаются Туата де Дананн.
Бран допил виски.
— Думаешь, это проблема? Они всегда были за тебя, Эмонн. Ты был любимым сыном с первого дня. Или ты думал, что твой брат ненавидел тебя только потому, что родился с тьмой в сердце? Ненависть приходит, Эмонн, и она заразила душу Фионна за годы до того, как он ударил тебя в спину.