Сердце Охотника
Шрифт:
Из магазина я помчалась в свой старый дом. Улица Центральная, дом 18. Проскользнула в подъезд за одним из жильцов. У почтовых ящиков остановилась. Вскрывать их не так давно было моим любимым развлечением. Если тот, кто портит ценники в магазинах, знал об этом, он вполне мог оставить послание там.
Я осторожно просунула палец в круглое отверстие в дверце, нащупала то ли конверт, то ли газету и невольно коснулась волос там, где раньше завязывала их в узел. Теперь у меня не было шпилек. Но я знала, где их можно достать.
Следующие
Щелчок – и дверца поддалась. Я открывала ее медленно, с замиранием сердца, как книгу, обещающую долгое увлекательное путешествие.
Белый прямоугольный конверт с незаполненными полями адресата и отправителя. Не пустой. Я осторожно взвесила его на ладони. Очень легкий.
Крякнул и потянулся наверх лифт. Я заперла почтовый ящик и выскользнула из подъезда, спрятав конверт во внутренний карман куртки. Не сомневалась, что послание предназначалось мне. В каком же оно будет виде?..
Письмо? Пусть даже сухое, пусть в несколько строчек – я отлично умею читать между ними. Влюбленные разговаривают на своем, особом, языке. Для посторонних он точно шифр.
А может, в конверте фото Никиты? Изменился ли он за эти месяцы? Разгладилась ли морщинка возле губ, которая появилась за время наших скитаний? Отрастил ли он волосы или постригся коротко, и теперь мне будет щекотно проводить ладонью по его затылку?
Расскажет ли взгляд Никиты о его чувствах ко мне?..
Теперь послание лежало у меня за пазухой. Казалось, я чувствовала его тепло у сердца, и не от этого ли мой лоб горел?
Я поднялась на верхний этаж соседнего дома и вскрыла шпилькой замок на решетке, закрывающей выход на крышу. Со времен моей последней вылазки замок заржавел.
И вот я снова испытала это чувство: застыла, зажмурилась, забыла выдохнуть – на меня с разбега, со всей его ледяной страстью набросился ветер. Я не сразу уступила ему: стояла, прикрыв глаза, ощущая, как волосы секут щеки, как трепещет капюшон. А потом нашла свое любимое место у вентиляционной шахты, села и прислонилась к кирпичной кладке.
Конверт я распечатала уже без трепета, уверенная, что ждет меня только хорошее. Выложила содержимое на ладонь. Фантик от конфеты был мне знаком – такой, только скрученный в жгутик, лежал у меня в кармане. А затем я поднесла ближе к глазам билет на автобус. В один конец. Дата отправления – послезавтра. Десять утра.
Если это и было послание от Никиты, то он ничем не дал о себе знать.
Но солнце от этого не померкло. Я не сомневалась: кто бы ни был отправителем, этот билет так или иначе приведет меня к Никите. Послезавтра.
И вот теперь до отправления автобуса остается меньше суток.
Удаляю письмо из папки «Отправленные». Включаю на мобильном Alan Walker. Надеваю наушники. Перепрыгиваю через яму на перекрестке, салютую ржавому остову автомобиля, пересекаю дорогу… Не добежав до зеленых ворот, разворачиваюсь – и направляюсь к лесу через замерзшее поле.
Останавливаюсь поодаль, чтобы не цепляться за мелочи, видеть картину целиком. Впервые за семь месяцев мы с лесом снова оказались так близко. Снова молча вглядываемся друг в друга. Ветер пробирает насквозь.
Смотрю долго и пристально, пока не начинает казаться, что лес незаметно приближается ко мне. Тогда я разворачиваюсь и возвращаюсь домой.
Алекс
Слишком тяжелые шаги для Волчицы.
Вскакиваю с матраса. Теперь меня врасплох не застать.
Пригибаясь в дверном проеме, входит Самец. Не спуская с него глаз, я поднимаю с пола цепи и сам застегиваю на своем запястье кожаный браслет. Я не уверен в себе так, как в них.
Вечер. Воздух серый, плотный. И мы в этой прохладной жиже – друг напротив друга. Один на один.
Волк смотрит в упор с таким вниманием, словно я что-то ему рассказываю. Я взгляда не отвожу. Невольно сжимаю кулаки. Цепи звякают. Но я тотчас беру себя в руки, теперь я сам из металла.
– Зачем здесь это? – я снова звякаю цепью, теперь уже нарочно. Твоя сестрица это придумала? Хочу дотянуть до следующего дня, лишь бы узнать, что она еще мне приготовила.
О, это фамильное вскидывание брови!
– Как я узнал, что она твоя сестра? Не в лесу же живу. Хотя, конечно, в лесу. Просто выражение такое, – мой голос звучит омерзительно. Сам бы себе уже вмазал.
– Что с тобой не так? – впервые заговаривает со мной Самец.
Голос твердый, с легкой хрипотцой – самочки наверняка тащатся.
– Ответ за ответ. Передашь Вере мое запоздалое поздравление с днем рождения? А то уже два дня прошло.
У него мимика один в один как у сестры. А мордашку Лесс я за семь месяцев очень хорошо изучил.
– Ты не поздравил Веру с днем рождения?! Ну ты и животное! – говорю без злобы, а внутри все клокочет.
Дикарка променяла меня на него. На это. Какого черта?!
Нутром ощущаю, как Провал протягивает ко мне черные слизкие щупальца. Смотрю Самцу в глаза, а вижу себя, стоящего на четвереньках в крохотной темной ванной. Меня мутит, тело ломит, гул в ушах. И снова, как тогда, переживаю образы: шум падающей воды, силуэт обнаженной Веры за туманным стеклом душевой кабины. Самец открывает дверь, раздевается, заходит внутрь… Я снова «вижу», как он пропускает Верины волосы сквозь свои пальцы… Как же я тогда хотел убить этого Волка… И не сказать, что это желание с тех пор сильно ослабло.