Сердце Сапфо

Джонг Эрика

Больше мы до конца пути не сказали ни слова и расстались молча.

Через две недели мы с Клеидой вернулись к Артемисии с красной нитью, но без гнезда и яиц.

— В это время года не бывает воробьиных яиц, — сказала Клеида. — Или голубиных.

— Если такова сила твоего желания, то ты больше никогда не станешь матерью! — сказала Артемисия.

Клеида начала рыдать.

— Не плачь, — сказала Артемисия. — У меня есть гнездо с яйцами, но обойдется оно тебе в двадцать оболов.

— У меня нет с собой оболов, — сказала я.

— Тогда пошли за ними своего мальчика, — велела Артемисия.

Она достала воробьиное гнездо с тремя яйцами, взяла красную нить у Клеиды и стала привязывать яйца к гнезду, напевая:

Завяжи

мне дитя. Завяжи мне дочь, Дай мне твое сердце, Бессмертная Артемида! Завяжи мне сердце, Завяжи мне дочь. Детей можно купить, Но я своего рожу, Пусть она завяжется, Пусть она будет красива, Пусть она поет, как ее бабка, Будет умна, как ее дед, Пусть благодать прольется на нее! Пусть урожай будет богат! Завяжи мне дочь, Завяжи мне дитя.

— Откуда ты знаешь деда будущей дочки Клеиды? — спросила я Артемисию.

— Всем известно, что отцом твоей дочери был умный Алкей, а не твой безмозглый муж! Об Алкее в Митилене рассказывают легенды. Он давно изгнан, но люди продолжают говорить о нем и потихоньку поют его песни, хотя их публичное исполнение запрещено.

— Мама, ты прерываешь заклинание! — зашипела Клеида. — Помолчи наконец!

Артемисия дважды повторила заклинание. Я знала, нам придется заплатить за него втройне.

Когда с этим было покончено, Клеида взяла гнездо с яйцами и спрятал под хитоном. Она должна была положить его под подушку на семь ночей.

Артемисия отвела меня в сторону.

— Хочешь узнать известия об Алкее? — спросила она

— Буду счастлива!

— Тогда приходи ко мне одна.

— Когда?

— Как можно скорее!

— Я только провожу дочь домой и вернусь.

Артемисия подмигнула мне. Нет, она явно была похожа на змеиную богиню Герпецию. Кровь застыла у меня в жилах. Может быть, она превратила моего дорогого Алкея в змею? Но я хотела получить его назад в любом виде!

26. Проклятие красавцев

Кто-то говорит, что строя кораблей

Прекрасней нет

На темной земле…

Но я говорю: прекрасней нет того, что любишь ты!

Сапфо

Узнать известия об Алкее! Я хотела тут же вернуться к Артемисии. Но сначала мне пришлось исполнить свои обязанности бабушки. Клеида была расстроена и хотела, чтобы я занялась Гектором. Я, конечно же, согласилась. Мне доставляло удовольствие гулять по Митилене с моим пятилетним внуком.

Мы отправились в гавань посмотреть на корабли со всего мира — из Египта, Финикии и Лидии, с Самоса, Хиоса и Крита. Мы смотрели на моряков, работавших на хлестком ветру, и я вспоминала свои морские путешествия. Я тосковала по моим милым друзьям и попутчикам — Алкею, Праксиное и Эзопу. Но еще я понимала, что мне повезло прожить такую богатую событиями жизнь. Я вспоминала мои путешествия и улыбалась про себя. Поэту

нужен материал для песен, и боги с избытком одарили меня любовью и приключениями. Ах, если бы я только сохранила Алкея! Чем больше времени проходило, тем сильнее я тосковала по нему. Фаон был неоперившийся птенец. Он был умел в постели, но ему не хватало ума, чтобы увлечь меня. Он был не Алкей. Алкей был философ и поэт, но еще и любовник. Фаон был всего лишь зеленый юнец. Когда любовные игры заканчивались, мне становилось с ним скучно.

АФРОДИТА: Ну, ты видишь: женщине вроде Сапфо нужно кое-что большее, чем восставший фаллос.

ЗЕВС: Ей нужен удар моей молнии. Вот все, что ей нужно. Дочку я возьму, а мать слишком стара для меня!

АФРОДИТА: Ты старый козел! С чего ты взял, что ты нужен ее дочери? И потом, Сапфо любит Алкея. Она больше никогда не обманет его. Об этом я позабочусь.

ЗЕВС: Мы с Гефестом знаем, как высоко ты ценишь верность!

АФРОДИТА: Яблоко от яблони!

Могли ли мы где-нибудь, как-нибудь снова встретиться с Алкеем? Не могла же наша великая любовь закончиться вот так? У великой любви есть крылья. Великая любовь крепка. Она не может просто так взять и раствориться. Великая любовь не кончается из-за зеленого юнца или зеленой девицы. Великая любовь не проходит. Так, по крайней мере, говорила я себе.

Мы гуляли по берегу под порывами ветра, и Гектор не мог оторвать глаз от кораблей.

— Когда я вырасту, буду плавать по морям! — сказал он.

Его слова прозвучали не как младенческий лепет, а как речь уже большого мальчика.

— Я могу прочесть стихи о море. Хочешь послушать?

— Да, мой дорогой мальчик.

Гектор высоко поднял голову, не сгибаясь перед яростным морским ветром, и прочел:

Каждая волна предыдущей вторит, Улягутся Они не скоро! Укрепим же борта корабля И поспешим в безопасную гавань! Пусть липкий страх Не хватает нас за сильные сердца! Пусть каждый будет стоек! И наши благородные отцы, Что под землею спят, Что спят, спят, спят…

Тут он сбился и снова перешел на детский лепет:

— Бабушка, я забыл!

— Замечательно! Я просто заслушалась! А знаешь, как кончается эта песня?

Он отрицательно тряхнул кудрявой головой. И тогда я закончила за него:

Не опозорим благородных мы отцов, Что под землею спят. Они воздвигли город наш и души наши! Так не склонимся ж мы пред тиранией!

— А ты знаешь, кто сочинил эту песню о доблести и о море?

Гектор покачал головой, так что задрожали его детские щечки.

— Ее сочинил…

И тут я, испугавшись, замолчала. Должна ли я сказать Гектору, что это был его собственный дед Алкей, или это может навлечь на мальчика беду? Я решила подождать, когда Гектор станет постарше, — тогда уж и расскажу ему всю историю. Может, к тому времени Питтака не будет у власти. Да, но ведь Питтак сказал, что простил Алкея. Хотя Алкей так и не вернулся. Может быть, он знал что-то, чего не знала я.