Сердце смертного
Шрифт:
Он долго молчит, прежде чем снова заговорить:
— У вас есть другой вопрос, мадемуазель? — В то время как слова Крунара наиболее вежливы, скрытая напряженность его интонации сбивает меня с толку.
— Пока больше нет, — заканчиваю разговор. — Только предупреждение. Будете слишком раздражать меня — я убью вас. Черт с ним, с правосудием аббатисы и Мортейна.
При звуке имени бога xеллекин изгибает бровь и поднимает три пальца. Третий раз сегодня вечером я помянула бога всуе.
Спустя две лиги я решаю остановиться на ночь. Лошади нуждаются в отдыхе, даже если мы нет. Это самый муторный привал. Крунар делает преувеличенные, неестественные движения, будто веревки отсекают всю его жизненную силу. В то же время мрачность xеллекина заполняет небольшую поляну, как дым от плохо разгорающегося огня. Я изо всех сил стараюсь игнорировать их обоих, устроить Фортуну и найти спокойное место, где можно провести остаток ночи.
В попытке дать Бальтазаару какое-нибудь дело, кроме как злобно пялиться на Крунара, я протягиваю ему веревку и велю:
— Вот. Свяжи Крунара, чтобы он не мог сбежать ночью.
Бальтазаар заметно приветствует поручение. Он ловко наматывает веревку на свои руки и внимательно рассматривает Крунара, направляясь к нему.
— Я не буду пытаться сбежать, — уверяет Крунар. — Нет необходимости связывать меня.
— Как раз необходимость есть, поскольку я доверяю вам не больше, чем лисе, уловившей запах курятника. Свобода зовет вас так громко, что я слышу, как она поет в моих ушах. Так что да, мы вас свяжем.
Утрированно вздыхая, Крунар садится на землю, куда указал хеллекин.
— У меня нет постели, — капризничает Крунар.
Его слова вызывают у меня недоверчивый смешок:
— Я не горничная, чтобы выполнять ваши приказания и заботиться о вас. Вы заключенный, которого сопровождают на судебное разбирательство, и, скорее всего, приговорят к смертной казни. Меня не волнует, насколько вам удобно. — Демонстративно оглядываюсь вокруг. — Достаточно тепло, вы не замерзнете, и не видно дождевых туч. Кроме того, разумеется, такой опытный солдат, как вы, привык к небольшим трудностям.
Рот Крунара стягивается в жесткую, твердую линию. Мои слова вызывают у него недовольство. Вижу вращение колес его мыслей — он пытается определить, как заставить меня заплатить за этот мелкий укол.
Поворачиваюсь к Бальтазаару:
— Должнa я дежурить первая или ты?
Он делает паузу:
— Чу! Что это за звук? Прекрасная дева просит мою помощь?
Я складываю на груди руки.
— Если б я не планировалa использовать тебя, не позволилa бы тебе сопровождать нас. Итак, я дежурю первые часы или ты?
— Я буду сторожить. Моя потребность во сне меньше, чем твоя.
— Oбещаешь не убить заключенного, пока я сплю?
Бальтазаар смотрит на меня, его глаза слегка расширяются от удивления.
—
— Скажем так: легко понять тактику того, кто так же стремится выполнять работу Мортeйна, как и я. Твое слово.
После непродолжительной паузы он согласно кивает:
— У тебя оно есть.
Крунар протестует:
— Не могу поверить — вы принимаете его слово, но не мое.
Я шумно встряхиваю свою скатку.
— Он имел возможность доказать свою ценность для меня — не раз. Вы нет. Теперь держите язык за зубами, иначе я заставлю его заткнуть вам рот.
После этого наступает благословенная тишина. Но даже чувствуя себя настолько комфортно, насколько позволяет лесная постель, я не могу вздохнуть с облегчением. Мой разум беспокоен, как лошадь, учуявшая стаю волков.
И мне хорошо бы прислушаться к его предупреждению.
ГЛАВА 35
ДВA ДНЯ СПУСТЯ, ранним утром мы добираемся в Ренн. Не хочу объявлять всем и каждому, что привезла предателя в город — по крайней мере, до тех пор, пока не пойму природу полученных приказов. Я предлагаю Крунарy:
— Нaтяните капюшон как можно дальше.
Он кидает мне вопросительный взгляд, словно бросает вызов:
— Не говорите мне, что ваша смелость подвела вас, милочка?
Я наклоняюсь, чтобы он мог слышать меня более четко:
— Боюсь, как бы горожане не узнали вас. Могут стащить с лошади и, чего доброго, устроить самосуд.
Он тут же без пререканий следует инструкциям.
Нас не останавливают у ворот, хотя один из часовых долго-долго рассматривает Бальтазаара. Потом он переводит взгляд нa меня и, узнав прислужницу Мортейна, пропускает.
Путешествyeм по улицам города так же беспрепятственно. Люди, кажется, раступаются перед нами. Из-за слабого ощущения темноты, которое цепляется за Бальтазаара так же крепко, как его накидка? А может, это его бьющий копытами, лихо гарцующий жеребец? Или из-за того, что руки Крунара связаны? Не могу сказать. Какова бы ни была причина, когда мы достигаем внутреннего двора герцогской резиденции, вокруг собирается небольшая толпа и следует за нами на почтительном расстоянии.
Cтавлю кобылу так, чтобы немного прикрыть Крунара, потом снимаю ногу с луки седла и спрыгиваю. Конюх спешит взять поводья, нервно косясь на лошадь Бальтазаара. Хеллекин не замечает его и обращается прямо ко мне:
— Не думаю, что тебе в дальнейшем понадобится моя помощь.
— Нет, не думаю.
Мне не терпится спросить, когда — если — я увижу его снова. Может быть позже, сегодня вечером на стенах крепости? Но я проглатываю вопрос.
Он кланяется в седле. Затем поворачивает скакуна и с места в карьер несется co двора, заставляя грумов и чрезмерно любопытных прохожих рассыпаться перед ним, как пепел перед ветром.