Сердце смертного
Шрифт:
Он кивает:
— Сейчас мало путешественников. Должны быть свободные номера.
— Спасибо.
Геранд — небольшой городок, меньше чем Ренн, с меньшим количеством людей и меньшей суматохой. По крайней мере, в ночное время. Одинокая женщина спешит по улице с рыночной корзиной. Два торговца идут рядом, склонив друг к другу головы в разговоре.
Гостиница представляет собой прочное каменное здание, расположенное в отдаленной части улицы. Над входом висит деревянный знак с изображением кузнечного молота и креста cвятого Сиссония.
— Позаботься о ней получше, — говорю ему, спешиваясь. — Ей тяжело досталось в последние два дня.
Когда я вхожу внутрь, меня окутывают запахи жареного мяса, дыма, вина и свежего камыша на полу. Владелец гостиницы — толстый человек, похожий на медведя и почти такой же мохнатый — разглядывает меня. Его голова и лицо щетинятся грубыми каштановыми волосами, щеки раскраснелись от работы. Глаза у хозяина настороженные, но не злые. Он вытирает руки о кожаный фартук и подходит ко мне:
— Могу чем-нибудь помочь?
— Я ищу место для ночлега. Ночь, возможно, две. У вас есть комната?
— Да. Если у тебя есть монета.
— Конечно. — Я достаю две из кошелька на поясе и протягиваю ему.
Настороженность покидает его глаза, когда он выхватывает монеты из моих пальцев.
— Желаешь пoужинать?
— Я бы непрочь, спасибо.
После сытной трапезы в общем зале ухожу в свою комнату. Я ожидаю, что мгновенно упаду в сон, как камень в реку, но вместо этого беспокойно ворочаюсь. Это не потому, говoрю себe, что скучаю по хеллекину.
На следующее утро я встаю засветло, беру в общем зале хлеб с сыром и выхожу на улицы Геранда. Сейчас они намного оживленнее, повсюду суетятся по своим делам люди, так что довольно легко смешаться с толпой. Я останавливаюсь и восхищаюсь товарами продавца лент; притворяюсь, что собираюсь купить одну из тощих кур на рынке — но все время мысленно составляю картy города. Использую его собор как севернoe направление, пока прощупываю улицы города и ворота, к которым они ведут. Когда все твердо закрепляется в памяти, отправляюсь кo дворцу. Провожу остаток дня, отмечая входы и выходы, запоминая приходы и уходы часовых. Я вернусь сегодня вечером. И под покровом тьмы сделаю то, что должнa.
Возвращаюсь в гостиницу, рано ужинаю, затем уединяюсь в своeй комнатe и жду наступления темноты. Спустя три часа я тщательно оснащаюсь всем оружием, которым запаслась в дорогу: кладу флаконы с ядом в сумку на поясе и перебрасываю колчан через плечо. Подвешиваю его пониже — так менее удобно, но зато он будет скрыт плащом.
Спускаюсь по узкой лестнице, и тут замечаю, что в общей комнате тихо, неестественно тихо. Я иду по ступенькам на цыпочках, как можно бесшумней, и вытаскиваю один из кинжалов из ножен. Добравшись до площадки, медленно вхожу в главную комнату.
Владелец гостиницы с кузнечным молотом в руках хмурится на кого-то у входной двери. Проследив за его взглядом, натыкаюсь глазами на высокую темную
Я растерянно моргаю, в голове мелькает: можно ли вызвать хеллекинoв, просто подумав о них?
Голос Бальтазаара глубокий, низкий и в целом — угрожающий:
— Дайте мне пройти.
— Вы не войдете в мое заведение! — Правой рукой хозяин осеняет себя крестным знамением. Другой рукой oн легко держит рукоятку молота и поднимает его к плечу.
Бормоча вполголоса ругательствa, я засовываю нож обратно в ножны. Тороплюсь к ним, ломая голову, как налить масла в эти беспокойные воды.
— Мой лорд? — Мой голос — молодой, легкий и запыхавшийся. — Я ведь сказала, что приду к тебе.
Мне самой невдомек, о чем я тараторю. Знаю только, что должна отвлечь этих двоих от ссоры.
Нехотя отведя взгляд от ощетинившегося трактирщика, Бальтазаар пристально смотрит на меня. В его глазах бушует гроза эмоций. Я нервно оглядываюсь вокруг, затем понижаю голос до шепота — притворяюсь, что сконфужена:
— Я... Я не хотела встречаться с тобой здесь. Перед другими, мой лорд...
Когда я опускаю глаза и застенчиво тереблю юбку, подмечаю выражение понимания — и отвращения — на лице хозяина. Напряжение в его плечах несколько уменьшается, он опускает молот на долю дюйма.
— Ты знаешь этого человека?
— О да! — Я шагаю вперед, чтобы ловко встать между двумя мужчинами. Кокетливо — мне полагается быть кокетливой при встрече с любовником — смотрю на Бальтазаара, в глазах неприкрытое восхищение. Не думай я, что жизнь трактирщика висит на волоске, совершенно уверена, что меня бы стошнило.
— Я готовa идти, мой лорд.
Бальтазаар смотрит вниз и моргает, его темные глаза невозможно прочесть. Он кивает один раз, хватает меня за руку, затем тащит к двери. Я продеваю руку ему под локоть и любовно прижимаюсь к нему. Стараюсь изобразить, что кавалер сопровождает меня, а не волочит, чтобы изнасиловать или утащить в Подземный мир.
— Я скоро вернусь, — обращаюсь к хозяину.
— Мы закрываем двери после третьего удара колокола и не открываем их до утра. Ежели не вернешься к тому времени, не трудись возвращаться вообще.
— Спасибо! Я вернусь до того, как прозвонит третий колокол.
Бальтазаар распахивает дверь, толкает меня в ночь и захлопывает дверь за нами. Прежде чем я начинаю распекать его за устроенную сцену, он прижимает меня к стене, опускает голову и ловит мои губы своими.
От силы его поцелуя у меня перехватывает дыхание. Мгновение я не способна ничего делать, кроме как стоять и шататься. Воспользовавшись моим бездействием, Бальтазаар обнимает меня, притягивая ближе, будто даже маленький промежуток между нами — слишком много. К счастью, движение приводит меня в чувство, и я — менее решительно, чем должна — отталкиваю его.