Сердце старого Города
Шрифт:
Вечерело. Сквозь рваные облачные стаи, гонимые ветром, прорвался луч. Он озарил тихий край: поля, холм с лагерем, ладью и саму Солео. Девушка плакала. Вспомнилось, как Бригитта дала нитки, Солео смогла зашить порванную «охранниками» сорочку, благодаря ниткам у лука появилась тетива… Может, монахиня не вступилась за девочку из страха? Что могла уже немолодая женщина против двух здоровенных детин? Отчего-то прежде не посещавшие голову мысли осенили своей простотой. Бригитта боялась охранников, и не только из-за себя: на попечении женщины было почти тридцать беспризорников, малолетних преступников. Разве не совершала она великий подвиг во Славу
Солео стало стыдно перед сестрой Бригиттой за грубость и упрямство. Несмотря на все усиливающийся запах смерти, девушка не хотела уходить. Она сидела у ладьи, то начиная плакать, то затихая. Время шло. Солнце спряталось за тяжелыми черно-синими тучами. Снова задул ветер, холодный, напоминающий о скорой осени. Солео зябко поежилась и встала, нехотя вернулась в лагерь. В душе была пустота, пустота и ветер.
Оставаться в лагере стало невозможно: сладкий флер смерти, гонимый эфиром с берега реки, заполнил его целиком.
Солео посмотрела на борозды, оставшиеся от колес телег работорговцев. Она могла бы пойти по их следу и выйти из Зачарованного края. Хлеба хватило бы…
А как же Волчонка? Как же несчастная Зденка? Мысль о хворой сироте, ставшей добычей насильников, все чаще приходила в голову. Разве оставила бы Бригитта Зденку в их руках?
Солео передернула плечами. Повернулась к обмелевшей речке, перешла её вброд по скользким камням и направилась к лесу. Дождь застиг Солео на самом подходе к молодой поросли.
Она промокла до нитки и продрогла до костей. Девушка шла сквозь лес, и ей казалось, что трупный запах преследует и здесь. В полумраке ночи начала мерещится покойница, воспоминания пугали. Солео вздрагивала от каждого шороха. Но очень трудно было решить, кого стоит бояться больше: останков толком неупокоенной монахини, насильников Квиро и Арго, стаи волков… или зверя, их напугавшего?
Во мраке лесной бури Солео утешила себя мыслью о возможной встрече с нелюдем, вот бы он пришел!
Дождь усиливался, идти было все сложнее, Солео очень боялась не найти дорогу к руинам. Она могла бы остановиться и переночевать где-нибудь под кустом, но ее непреодолимо тянуло в разрушенный город. Все четче казалось, что нелюдь непременно там. И она уже бежала через лес, убеждая себя, что бег согревает. Но пока только саднило в груди, а ноги разъезжались в грязи. Тут Солео поскользнулась и кубарем полетела вниз. Она очутилась в высокой траве оврага.
На пригорке почудился силуэт. «Нелюдь?» — Радостью блеснула мысль в голове, но радость сменилась ужасом. В полыхнувшем свете зарницы Солео различила коротко стриженную голову и одутловатую фигуру Арго. Охранник заметил упавшую девушку и теперь спускался по мокрой и скользкой траве в ее сторону. Солео в панике начала отползать спиной, быстро перекувырнувшись на четвереньки, бросилась прочь.
Арго кричал, ветер и гроза искажали звук его голоса. Солео юркнула с лесной прогалины в редкий пролесок, хлеб выскользнул из мокрого плаща и плюхнулся на землю, почудилось, что он камень. Солео спряталась под намокшей тканью плаща. Может, в слишком редком пролеске и ее примут за камень? Гроза и буря способствовали тому. Плащ сразу охватил путницу теплом, обняв и успокоив хотя бы до состояния тихих всхлипов вместо истерики в голос. Солео слышала собственное дыхание, прерывистое и хриплое, слышала, как бьется
Ближе… Солео невольно сглотнула.
Еще ближе. Девушка начала молиться.
Совсем рядом. Солео окаменела от страха. Арго стоял прямо над ней. Вот сейчас он опустит руку и сорвет плащ. Девушка уже почти чувствовала, как резкое движение лишает тепла и защиты. «Создатель, пусть я лучше умру!». Но время шло, налетевшая буря стихала. Разбойник продолжал стоять над Солео.
– Да куды ж эта чертовка подевалась! Эй, Пичуга! Выходи, выходи по-хорошему, иначе хуже будет! Мы все равно тебя найдем. Мы ж охотники… Ты оставляешь много следов!
Солео пыталась совладать с дыханием, легкие саднило кашлем и приходилось перехватывать носом мелкие полувдохи. Она сжалась, в самом деле представляя себя камнем.
– Выходи, говорю! Кому сказано, не зли меня! Хуже будет! Даю тебе минуту, я знаю, ты где-то здесь… Я ведь найду, по сломанной ветке, по упавшему волосу, по примятой траве… И тогда…
Арго либо издевается, либо и в самом деле не замечает клубок, сжавшийся прямо под ногами. Солео мучительно хотелось вздохнуть, перед глазами заплясали красные круги.
Арго с досады сплюнул и пнул траву, чуть задев Солео, девушка едва не застонала. Сдержалась чудом, оценив всю тяжесть гнева разбойничьего сапога
Наконец, Арго ушел. Солео не смела дышать еще несколько минут. Потом все же вдохнула и зашлась сдавленным кашлем.
Когда она осмелилась осторожно приоткрыла плащ, вокруг было тихо, капли мерно, с легким стуком, падали с листьев, облака разошлись, открывая звездное небо. Было удивительно мирно и спокойно. Солео изумленно огляделась — она была на пятачке пять на пять метров, вокруг — несколько редких сосен, а дальше — каменная ловушка, стена холма. Как Арго умудрился не найти ее здесь?! Все как на ладони!
Девушка не знала ответ. Она только плотнее укуталась в плащ, обнимавший и гревший так, словно бы не попал под дождь. Посмотрела на звезды. Окончательно успокоившись, Солео оперлась спиной о дерево и притянула оброненный каравай. Отломив горбушку, втянула полную грудь аромата, во рту набежала густая слюна. Попросив прощения у Всевышнего за нарушение обета, Солео съела краюшку и тут же уснула.
Удивительный сон показался продолжением тихой ночи.
«Сильвия накручивала на пальцы прядку волос, неотрывно смотря на возлюбленного. Яркий лунный свет выхватывал строгий профиль из высокой и темной травы. Тысяча оттенков черного, и прозрачный, искрящийся серебром свет. Есть ли у пространства плотность материи, или все вокруг — это отражение в воде? Тронь, и оно всколыхнется кругами. Такой чистый черный и такой прозрачный, акварельный, бесплотный белый. Материя и осязаемость вернутся в мир вместе с сумерками рассвета, когда серый смешает абсолютную ночь и прозрачный свет. Пока же… Пока казалось, что свет луны растекся по темному миру, даря невесомость.
Сильвия не могла оторвать взгляда, Алеон, наконец, обернулся и лег рядом, позволяя перебирать пряди цвета абсолютной ночи. Сильвия любовалась возлюбленным с восторгом неофита. Как будто только лунный свет и был способен выхватить все самые тонкие нюансы его диковинной красоты: легкую полуулыбку, небольшую, едва приметную горбинку на тонком носу, удивительный изгиб ресниц, да и саму линию век, сейчас сомкнутых. Как же совершенны были эльфы, если даже в разбавленной крови нельзя найти изъяна?