Сердце убийцы

Кейн Челси

— Лекарство от головной боли.

Сьюзен недоверчиво посмотрела на него.

— Неужели вы действительно не помните ничего, что происходило на протяжении тех десяти дней?

Арчи на секунду прикрыл глаза и медленно перевел взгляд на Сьюзен. Некоторое время пристально смотрел на нее, потом перевел взгляд на книжную полку, где стояли электронные часы. Они показывали неправильное время, но Шеридана это, похоже, не заботило.

— Я помню те десять дней лучше, чем дни рождения детей.

Горячий воздуходув отключился, и в квартире стало тихо.

— Расскажите мне обо всем, что помните, —

попросила Сьюзен, и голос ее сорвался на подростковый фальцет. Под оценивающим взглядом Арчи она улыбнулась ему своей особенной улыбкой, которой научилась пользоваться издавна, не оставляя у мужчины сомнений в том, что, какие бы беды ни свалились на него, эта женщина сумеет сделать его существование более радостным. Но тот не купился.

— Не сейчас, — ответил он после продолжительного молчания. — За вами ведь еще три очерка, не так ли? Зачем же преждевременно раскрывать интригу?

Но Сьюзен не хотела сдаваться.

— А что вы скажете по поводу гипотезы «второго человека»? Сообщалось, что вы якобы рассказывали о присутствии в подвале еще одного неизвестного. Ему удалось улизнуть от полиции. Было такое?

Арчи закрыл глаза.

— Греттен твердо отрицает это. Сам я его не видел. Скорее у меня сложилось такое впечатление. Однако следует учитывать тогдашнюю неустойчивость моего сознания. — Детектив потер рукой шею и взглянул на Сьюзен. — Я устал. Давайте продолжим в другой раз.

Журналистка с преувеличенной досадой уронила голову на руки.

— Мы поговорим об этом, — заверил ее Шеридан. — Обещаю.

Она резким движением забрала со столика диктофон.

— Можно, я воспользуюсь ванной комнатой?

— Дверь в коридоре.

Сьюзен встала с дивана и прошла по коридору в ванную комнату. Как и во всей квартире, ничего примечательного. Ванна с душем в непрозрачной плексигласовой кабинке со скользящей дверцей. Ширпотребовский умывальник на тумбе из пресскартона, с пластмассовыми ручками на смесителе. На дубовой сушилке вяло повисла пара серых полотенец жидковатой текстуры. Еще два, свежепостиранных, лежали свернутые на бачке унитаза. В ванной было чисто прибрано, хотя и без особой тщательности.

Сьюзен подошла к умывальнику и посмотрела на себя в зеркало. Черт, черт, черт! Вот-вот предстоит написать самую выдающуюся статью за всю карьеру! Так почему же ее все время гнетет какое-то дерьмовое ощущение? И о чем она думала, сооружая эти дурацкие хвостики? Сьюзен распустила их, расправила волосы пальцами и снова стянула сзади над шеей. Свет в ванной комнате придавал коже цвет ощипанной курицы. Представила себе, как Арчи Шеридан по утрам видит в этом зеркале нездоровую желтизну на своем лице, каждую подчеркнутую морщинку. Неудивительно, что его мучают головные боли. Нащупала в кармане бесцветную блестящую помаду, сняла колпачок и щедро намазала губы. Чего он хочет? Чтобы его опять комиссовали по состоянию здоровья? Этого добивается?

Сьюзен спустила воду в унитазе и под шумок открыла дверцу аптечного шкафчика. Крем для бритья. Лезвия. Зубная паста и зубная щетка. Дезодорант. И две полки коричневых пластиковых пузырьков с таблетками. Она стала поворачивать их за белые крышечки этикетками к себе и читать названия лекарств: викодин, колас, перкоцет, зантак, амбьен, ксанакс, прозак. Большие пузырьки, маленькие пузырьки.

«Ничего, что влияло бы на способность детектива полноценно исполнять свои обязанности!» Так сказал Фергас. Ну конечно! Этих пузырьков хватит, чтобы до дури накачать лекарствами слона! Но все их содержимое предназначено одному Арчи Шеридану. Черт! Если для полноценного исполнения обязанностей детективу необходима такая уйма отравы, то дела у него намного хуже, чем она думала. Зато гораздо лучше получается втирать очки.

Сьюзен запомнила названия на пузырьках, развернула их в изначальное положение, закрыла аптечку и вернулась в гостиную.

Арчи даже не взглянул на нее.

— При желании я мог бы заранее спрятать все таблетки.

Журналистка запнулась, чуть не ответив что-нибудь вроде: «Какие таблетки?» Но почему-то не захотелось врать.

— Вы принимаете слишком много лекарств.

Детектив проследил, как Сьюзен прошла в комнату.

— Я нездоров.

Вдруг стало не по себе при мысли, что все ее потуги получше узнать Арчи сводятся к получению информации, которую на самом деле открывает ей он сам. Это ощущается в каждой новой зацепке, во всех интервью. Но зачем ему это? Устал притворяться? Можно представить себе, как изнурительно постоянно находиться на виду у публики и скрывать от нее секреты своей личной жизни. Так пусть о них все узнают, и тогда изматывающее бремя лжи сразу свалится с плеч!

Сьюзен спрятала диктофон и блокнот в сумочку, потом покопалась в ней, выудив пачку сигарет.

— Я трахаюсь со своим женатым боссом, — сообщила она Шеридану.

Тот на мгновение замер, ошеломленно разинув рот.

— Мне вовсе не обязательно знать об этом, — немного растерянно заметил он.

Закурила и глубоко затянулась.

— Да. Просто откровенность за откровенность.

— О’кей.

Глава 26

Лежа на кровати в своем гостиничном номере, Энн Бойд доела последнюю шоколадную конфету из мини-бара. Начала с «М&М» без начинки, продолжила «тоблеронами» и закончила «М&М» с арахисом. После этого расправила пустые пакетики и положила рядом с собой на кровать возле фотографий трех убитых девочек. Сладкое помогало думать. А время для диеты наступит, когда люди перестанут убивать друг друга.

Энн и без фотографий помнила эти лица — как мертвые, так и при жизни, но если они перед глазами, то получается как бы дополнительный толчок, соображается лучше. Вот школьные портреты. Вот снимки с места преступления. Любительские семейные фотки. Вместе с описанием личности преступника Энн также передала Шеридану обобщенную характеристику его жертв.

Убийца отдает предпочтение девочкам с белой кожей и темными волосами, достигшим начальной стадии половой зрелости, ученицам средних школ. Причем разных. «Какой же у тебя пунктик?» — ломает голову Энн. Он убивает эту девочку опять и опять, то есть сначала как бы полностью подчиняет ее себе и лишь тогда насилует. Так кого же он убивает? Свою подружку в подростковом возрасте? Мать? Девушку, разбившую ему сердце, даже не ведая об этом? Так или иначе, он не мог с ней совладать. Психолог все больше склонялась к тому, что именно это обстоятельство является ключевым для установления личности преступника.