Сердце в подарок
Шрифт:
Щетка дергает волосы, я шиплю. Молли испуганно ойкает. Трясу головой. Продолжай.
Пряди сами собой сплетаются в изысканную причёску, только шпильки поскрипывают, втыкаясь.
— Готово! — Молли коротко утирает пот, теребит в руках край передника.
Мы справились за двадцать минут.
— Превосходно!
В зеркале отражается молодая сероглазая особа. Светло-русые длинные локоны аккуратно уложены, на щеках румянец. Платье скромное, но изящное. Не дурнушка, но и не сногсшибательная красотка. Если бы
— Вот твоя монета, заслужила.
Желтый кругляш на долю секунды мелькает в пальцах девушки и бесследно исчезает в многочисленных складках тёмно-синего форменного платья.
— Что-нибудь ещё, госпожа? — с тонким намёком интересуется горничная.
— Да, пожалуй. Принеси чашку чая.
Молли мнется у двери в надежде заслужить ещё одну монету.
— Поживее, — поторапливаю. На сегодня наград достаточно. — И передай моему кучеру Бору, чтобы готовил экипаж.
— Да госпожа, одну минуту.
***
— Герхард! — Я едва не сбиваю с ног седовласого дворецкого семейства Турэ. — Клара… Лэди Кларисса дома?
— Да, лэди Сиал.
— Срочно доложи, что ожидаю её в малой гостиной.
— Но… — лепечет дворецкий, однако я не слушаю более.
Клара дома. Значит, примет меня в любом случае.
Бросив перчатки и кружевной зонтик на консоль, вихрем несусь сквозь анфиладу комнат, распугивая слуг, на ходу стягивая летнее пальто. Швырнув его на первое попавшееся кресло, мерю небольшую уютную гостиную шагами, в нетерпении постукивая каблучком.
— Миги, чему тебя учат в твоей пговинции? — невнятное ворчание Клары доносится от двери, и она входит в комнату, зябко кутаясь в стеганный бордовый халат. — Ты не находишь непгиличным вгываться в дом незамужней лэди, когда та изволит недомогать? Да ещё в такую несусветную гань.
— Клара! Я так рада!
— Тому, что болею? — Клара невоспитанно шмыгает носом и вяло стекает на диванчик.
— Боги! — В одно мгновение оказываюсь рядом.
Глаза подруги лихорадочно блестят, на щеках пылают пятна болезненного румянца, а руки холоднее синейского льда. Привычно зажмуриваюсь и сосредотачиваюсь.
Кларина простуда мне на один чих после проклятий рыжего.
— Хм, действительно, так намного лучше, — уже не таким гнусавым голосом сообщает она, когда лечение заканчивается.
Дворецкий деликатно покашливает за дверью, и Клара зовёт его.
— Светлого утра, госпожа. Рад видеть вас в добром здравии. — Невысокая сухощавая фигура мужчины почтительно склоняется.
— Герхард, для начала принесите нам много… очень много мятного чая и бисквиты. Кстати, Мири, ты завтракала?
Отрицательно качаю головой.
— Превосходно! Тогда ещё холодную телятину, ветчину, салат, поджаренные тосты, сыр, джем, масло и мёд. Демонски проголодалась! —
Слуги бесшумными тенями накрывают на стол, и Клара принимается поглощать еду с отменным аппетитом. С трудом заставляю себя проглотить пару кусочков, но желудок, вспомнив о несъеденном завтраке, оказывается сильнее нервной системы. Спустя пару минут мы уже наперегонки опустошаем тарелки.
Довольно жмурясь, Клара сыто откидывается на диване и медленно отпивает глоток ароматного чая, вздыхая:
— Боги! Что ещё нужно для счастья?
— Снять проклятие, — отзываюсь с готовностью, отправляя в рот нежный тающий бисквит с малиновой начинкой.
— Всенепременно снимем, — Клара с чистой совестью утаскивает последнее лакомство и, слизывая с пальцев липкое варенье, деловито уточняет: — Какое хоть проклятие? И с кого?
Я мнусь всего мгновение, а потом выпаливаю:
— Любовное. Эдвард
— М-м-м…
Небрежным движением стряхнув крошки с халата, она некоторое время молчит, пережёвывая, а я нервно разминаю пальцы в ожидании вердикта.
Клара терпеть не может Эдварда. С её обостренным чувством справедливости, она сама бы прокляла рыжего пару-тройку раз. Но ей нельзя. Кровная клятва, связавшая чёрных магов королевства, уничтожит раньше, чем наложенное проклятие войдёт в полную силу.
— Ладно уж, помогу, — цедит нехотя наконец. — Но только ради тебя. И, прости, на твоём месте, я бы вообще с ним не связывалась. Как по мне: смерть лэда Тьера-младшего была бы прекрасным исходом для вас обоих.
— Клара! Это жестоко!
— А позорить тебя не жестоко?
Прикрываю глаза. Мне просто нечего сказать. Да, Эдвард поступил низко. И не только тогда, в прошлом… Но это не значит, что его нужно убить. Всё же смерть — слишком суровая кара.
— Может, скажешь ещё, что простила? — едко хмыкает Клара, и я качаю головой. — Нет? Тогда зачем, Мири?
— Долг жизни.
— Что-о? — Кларины глаза становятся размером с блюдце. — Сумасшедшая! — шипит она: — Совсем сбрендила от любви?
— Нет! — выкрикиваю, глотая слёзы обиды: Кларины слова режут по живому. — Нет! Нет! — повторяю срывающимся голосом: — Я не люблю его больше! Не люблю, слышишь!
Горло сводит, я вся дрожу. Крепко обхватываю себя руками, защищая от несправедливости, и бросаю зло:
— Моя любовь умерла давным-давно. А долг жизни бессмертен. Тебе ли этого не знать? — Лицо Клары темнеет. — Я не хочу, чтобы мои дети…. Да, Клара, дети! И не надо так смотреть! Когда-нибудь я выйду замуж и буду счастлива всем назло! И я не хочу, чтобы мои дети или, не дай боги, внуки несли это бремя. Не хочу быть вечно связанной с семейкой Тьер.