Сердце Забытых Земель
Шрифт:
— Отправляемся — я первым выбрался из ямы, не обращая внимания на облепившую меня грязь — И можете особо не торопиться.
Бом настороженно уставился на меня и спросил:
— Это почему же?
— Потому что она стала еще медленнее — ответил я, напяливая на голову мятую соломенную шляпу — Не заметили?
Все уставились на удаляющийся золотистый огонек и через некоторое время закивали:
— Замедлилась — подтвердил Храбр и, глянув через плечо на свою нелегкую ношу, спросил — У нее перегруз?
— Скорей всего — кивнул я — Сколько литров слизи она в себя загрузила? Литров двадцать? Тридцать?
— Что-то вроде — буркнул полуорк — Личинка гигантская, сдулась как воздушный шар, а слизи почти нет… А еще мне может и почудилось, но вроде как у нее уровень
— Серьезно?!
— Ага. Странно… Ну что? Погнали? Сначала догоним, а пока она будет пить живой коктейль, мы разберемся с остальной добычей.
— Погнали — ответил я, цепляя магическое лассо к нависающей в стороне сухой ветви, толщиной с мою ногу.
Наученный горьким опытом я резко дернул на себя и… быстро деактивировал магию, когда ветвь с треском переломилась и ухнула в бездну. Зато она освободила пространство для прицеливания, и я этим воспользовался, после чего шагнул с края и по дуге понесся над пропастью…
Четыре гигантских личинки — вот скольких еще оприходовала здоровенная светящаяся оса, прежде чем наполнить брюхо до отказа. После такой загрузки ее скорость замедлилась настолько, что мы двигались с ней наравне просто медленным шагом. Долгое время она летела вдоль сплетенных воедино ветвей, тянущихся вдоль колоннады деревьев, так что мы просто двигались следом по абсолютно безжизненному пространству. Бом нес факел — мы успели убедиться, что на нас эспада не реагирует вовсе. Да и куда ей атаковать — сонному летающему танкеру добраться бы до последнего пункта в своем долгом выматывающем пути. А то, что последний пункт имеется, было очевидно — не зря же сборщик с жалом так старательно наполнял стеклянную кубышку, а сам при этом не съел ни крошки.
И этот момент все же настал — мы поняли это, когда оса, с огромным трудом удерживая себя в воздухе уже не в горизонтальном, а в вертикальном положении, погасила прожекторный свет глаз, оставив лишь «габариты» туловища и лап, после чего двинулась строго по прямой. При этом золотистый хищник был уже не сто десятого, а семидесятого уровня, являясь вполне посильной для нас целью. Руки так и чесались. Но пока мы сдерживались и терпеливо крались по ночному пустому лесу следом за манящим золотым огнем…
Оса привела нас к невероятному дереву-великану. И, казалось бы, тут и так везде только великаны и растут, но этот гигант отличался от всех прочих так же сильно, как величественная горная гряда отличается от одиноких скал. Сверху они может и равны по росту, вот только то дерево растет посреди пропасти, чью глубину может постичь лишь самый прозорливый взор — но не наш точно. Мы видели лишь клубящиеся там далеко-далеко внизу едва светящиеся то ли волны, то ли облака. И раздвигая их, вверх поднимался и поднимался толстенный ствол пузатого исполина, чем-то похожего на уродливо вспученную и утыканную ветвями глиняную амфору — если только на свете бывают амфоры метров в сорок в диаметре и незнамо какой высоты. Древо казалось чужим в этом лесу и это очень сильно подчеркивалось отсутствием протянувшихся над пропастью ветвей других деревьев — они хоть и росли на самом краю провала, но любые их ветви, побеги и все прочее резкими изломами ушло в сторону, будто расплескавшись о невидимую преграду… или словно испугавшись чего-то или кого-то. От края обрыва и до ближайших ветвей одинокого гиганта расстояние было солидным — навскидку метров сто лишним.
Приведшая нас сюда золотая эспада, с гудением работая уставшими крыльями, поплыла в черноте к исполину, а мы остались там — на краю пропасти, чуть оробевшие, прислушивающиеся к доносящими снизу заунывным стонам и пронзительным вскрикам и пока не понимающие что нам делать с этой пугающей находкой. Сзади и сверху послышался гул схожий с вертолетным, и мы дружно упали на опутанный корнями камень. Над нами с натугой пролетела еще одна светящаяся оса, бережно неся полное до краев брюхо. Жало едва не коснулось макушки вжимающегося в кори Дока. Нас осветило, мы стопроцентно попались ей на глаза, но насекомое проигнорировало свое
Зеленые ники эспад подтверждали главный постулат подобных монстров — не тронь меня, и я не трону тебя.
А тронуть ее хотелось…
И сильно хотелось — я уже привык к бесконечным сражениям и руки прямо чесались воткнуть что-нибудь острое в переполненное брюхо. Но пока что я сдерживался и зло поглядывал на что-то бормочущего полуорка, жадно глядящего на улетающее насекомое. Натужный гул оповестил о новом госте, и мы опять вынужденно отложили рассматривание одинокой древесной горы, растущей со дна провала.
Еще одна особо крупная — почти четырехметровая, не считая усов — оса уже не летела, а ползла по скале, ожесточенно работая крыльями, что уже не могли поднять ее в воздух. Цепляясь лапами за накрывающую камни сеть корней, с треском рвя их, эспада с гулом преодолевала последние метры до края обрыва. Сотый уровень. А волочащееся следом брюхо размером с хороший холодильник и уж точно не менее тяжелое. Я на автомате делал скрин за скрином, одновременно отодвигаясь с ее пути — перла на меня буквально катком, щелкая страшенными жвалами и явно не собираясь обходить. Поднятый крыльями ветер бросил в лица мелкую каменную крошку и палую листву, лапы отшвыривали обрывки корней и камни покрупнее и когда один из таких снарядов случайно задел ее же собственное брюхо, послышался заставивший нас удивленно вздрогнуть отчетливый стеклянный звон. Как вилкой по бокалу. Гудящая эспада, на миг задержавшись на краю пропасти, с огромным трудом приподняла булькнувшее тяжеленое брюхо, едва не полоснув торчащим жалом по лицу отшатнувшегося Дока и канула в бездну. Мы торопливо подползли к месту, где она только что была и уставились вниз, чтобы увидеть, как изо всех сил работающая крыльями эспада идет к дереву в маневре, что очень сильно напоминал затяжное пикирование, как прошептал Храбр, хотя мне, сыну адмирала, казалось что это больше похоже на стремительное погружение на полном ходу уходящей от врага подлодки. Так же темно, безмолвно и одновременно давящее ощущение, что вот-вот невидимое давление раздавит скорлупку…
Эспада не долетела. Она шла к окутанному светящими облаками монструозному стволу Древа, но стоило ей коснуться кружащей внизу мути, как оттуда вынырнули горящие яростным огнем щупальца, обхватили насекомое и мгновенно утянули к себе. Золотой огонек потух.
Док горестно вздохнул и пустил по ветру горсть желтых листьев:
— Погибла труженица.
— Жалко — поддержал его Храбр — Так старалась долететь…
— Лучше бы сами ее убили! — пробурчал недовольный Бом — Он же едва шевелилась…
— Жестокий ты тип!
— Следующего тяжеловеса прибьем — согласился я с полуорком — А пока вон туда посмотрите. Видите? Или мне чудится?
Один из не слишком толстых по здешним меркам великанов, растущий на самом краю, вдруг приподнял выглядящую обессиленно упавшей рукой ветвь, толщиной с мое туловище и на наших глазах она сначала окуталась ярким зеленым светом, а затем начала удлиняться в сторону провала и по направлению к одинокому Древу. Мало того — другие деревья, растущие рядом со «смельчаком», потянувшемся в бездну и касающиеся его своими отростками, чуть заметно засветились, а по их «рукам» побежали частые зеленые искры, уходящие в ствол отращивающего ветвь древа. Эта помощь ускорила рост и наращивание толщины, по ветви стремительными змеями поползли цветущие лианы, а из бутонов в черноту пропасти начал изливаться каплями явственно светящийся сок или нектар. Храбр приглушенно что-то забормотал, приподнялся, но Бом уронил на него тяжелую лапу, и алхимик затих, жадно глядя на пропадающую зря цветочную влагу, могущую таить в себе секреты. Глянув на них, я тихо усмехнулся — Бом продолжал поиск истинно «орочьей» пищи и усердно жевал обрывок корня, в то время как пальцы уже тянули к губам кусок ноздреватого бурого камня. Он так испробует на клык каждую составляющую этой локации — включая монстров. Сморщившись, Бом выплюнул корень и камень, после чего подхватил летящий мимо изломанный алый лист дерева и, таща его в рот, спросил: