Сердце зимы (Колесо времени - 9)

Джордан Роберт

Остановившись на краю Лужайки, Эгвейн оглянулась назад, на широкий каменный мост, что аркой перекинулся над быстро расширяющимся потоком, берущим свое начало в бьющем из-под камня роднике, достаточно сильном, чтобы сбить с ног человека. Массивный мраморный столб, сплошь покрытый вырезанными на нем именами, высился посреди Лужайки. Рядом с ним стояло два флагштока на каменных основаниях.

– Воинский мемориал, - прошептала Эгвейн.
– Кто бы мог даже вообразить подобную вещь в Эмондовом Лугу? Хотя Морейн однажды рассказывала о великой битве, происходившей здесь во время Троллоковых Войн, когда пал Манетерен.

– Это было в истории, которую я изучала, - тихо

сказала Илэйн, скользнув взглядом по пустым флагштокам. Сейчас пустым. В этом месте она не чувствовала Ранда. О, он, также как и Бергитте, все еще был у нее в голове - узел эмоций и физических ощущений, подобный камню, что из-за разделявшего их сейчас расстояния стал труднее поддаваться толкованию. Кроме того, в Тел'Аран'Риоде она не могла определить направление, в котором находился Ранд. Она лишилась и этого знания, каким бы малым оно не было. Она потеряла его.

На верхушках флагштоков проявились знамена, вяло колеблющиеся раз-другой и надолго замирающие на месте. Достаточно надолго, чтобы различить на голубом фоне одного из них летящего красного орла. Нет, не просто орла, а Красного Орла. Однажды, посетив это место в Тел'Аран'Риоде вместе с Найнив, она уже видела мельком подобное знамя. Тогда она решила, что ошиблась. Мастер Норри уже начал выводить ее из этого заблуждения. Илэйн любила Ранда. Однако, если кто-то в месте его рождения пробует поднять из древней могилы Манетерен, она обязана обратить на это внимание, даже если это доставит ему огорчение. В этом знамени и в этом имени до сих пор достаточно силы, чтобы стать угрозой Андору.

– Я слышала о переменах от Боде Коутон и других Послушниц из дома, продолжала Эгвейн, неодобрительно оглядывая дома вокруг Лужайки, - но не таких.
– Большинство доступных взгляду зданий были каменными. К крохотной гостинице все еще примыкали остатки более обширного каменного фундамента. В самой середине развалин по-прежнему рос огромный дуб. Но на другой стороне старого фундамента уже завершалось строительство гостиницы в несколько раз больше прежней. Большая вывеска, гласящая ЛУЧНИКИ, уже висела над дверью нового здания.
– Хотелось бы знать - отец до сих пор мэр? И все ли в порядке с мамой? С сестрами?

– Я знаю, что твоя армия завтра выступает, - сказала Илэйн, "если это завтра уже не настало... Конечно, ты могла бы найти несколько часов, чтобы побывать здесь перед тем, как попадешь к Тар Валону.
– Перемещение сделало подобное осуществимым. Возможно, ей самой следует послать кого-нибудь в Эмондов Луг. Если найдется кто-нибудь, кому она сможет доверить эту миссию. И если она сумеет обойтись без кого-то из тех немногих, на кого может положиться.

Эгвейн покачала головой.
– Илэйн, я должна буду приказывать женщинам, которые в детстве стегали меня прутом и не поверят, что я Престол Амерлин. А если поверят, то могут все разрушить, потому что знали меня еще ребенком. Внезапно на ее плечах появился семиполосный палантин. Пока Эгвейн не заметила этого с гримасой, и он не исчез вновь.
– Не думаю, что смогу появиться в Эмондовом Лугу как Престол Амерлин, - добавила она печально.
– Пока еще нет. Она встряхнулась, ее голос окреп.
– Колесо вращается, Илэйн, и все меняется. Я должна привыкнуть к этому. И я привыкну.
– Она произнесла это, очень похоже на Суан Санчей, когда Суан говорила подобное в Тар Валоне. Перед тем как все изменилось. С палантином или без, Эгвейн произнесла это как настоящая Престол Амерлин.
– Ты уверена, что мне не стоит прислать тебе немного солдат Гарета Брина? По крайней мере, достаточно, чтобы помочь обеспечить безопасность Кэймлина.

Внезапно,

они оказались стоящими по колено в искрящемся снегу. Он навалил на крыши мерцающие белые сугробы, словно прошел сильный снегопад. Подобная вещь происходила не первый раз, и они просто не давали коснуться их внезапному холоду, не представая облаченными в плащи и теплые одежды.

– До весны никто против меня не выступит, - ответила Илэйн. Войска не могли передвигаться в зимнее время, по крайней мере, если у них не было преимуществ Перемещения, как у армии Эгвейн. Все увязало в снегу, а там где он таял, в слякоти. Вероятно, эти Приграничники отправились в свой поход на юг, рассчитывая, что зима в этом году не наступит.
– Кроме того, когда вы подступите к Тар Валону, тебе понадобится каждый человек.

Не удивившись, Эгвейн согласно кивнула, не повторяя предложение вновь. Даже после последнего месяца усиленной вербовки, Гарет Брин располагал не более чем половиной той численности солдат, которой, как он говорил ей, было бы достаточно для взятия Тар Валона. По согласию с Эгвейн, он был готов начать с тем, что имел, но, несомненно, ее беспокоило такое положение дел.
– Я твердо решила сделать это, Илэйн. Колесо плетет так, как угодно Колесу, но если кто-то должен рискнуть, пусть это буду я.

Повинуясь внезапному порыву, Илэйн шагнула через сугроб и раскинула руки, чтобы обнять Эгвейн. По крайней мере, шагала в сугроб. Как только она прижала подругу к себе, снег исчез, оставив на память о себе только влажные пятна на платьях. Обнявшись, они пошатнулись, словно танцевали друг с другом и едва не упали.

– Я знаю, ты примешь правильное решение, - с трудом улыбнувшись, сказала Илэйн. Эгвейн не улыбнулась в ответ.

– Я надеюсь на это, - сказала она серьезно, "потому что, какое бы решение я не приняла, из-за него люди пойдут на смерть.
– Она похлопала Илэйн по руке.
– Что ж, тебе тоже знакомы такого рода решения! Не так ли? Нам обоим необходимо вернуться обратно в свои постели.
– Она задержалась, перед тем как уйти.
– Илэйн, если Ранд вновь придет к тебе, ты должна дать мне знать, о чем он будет говорить. Возможно, он даст тебе какой-нибудь ключ к тому, что собирается делать или куда намеревается отправиться.

– Я расскажу тебе все, что смогу, Эгвейн.
– Внезапно Илэйн почувствовала острую боль вины. Она сообщила Эгвейн обо всем - ну почти обо всем - за исключением того, что она вместе с Мин и Авиендой связала Ранда узами. Закон Башни не запрещал того, что они сделали. Осторожные расспросы у Вандене прояснили это почти наверняка. Но требовалось ли разрешение на такое, было не совсем ясно. Однако, как она слышала от наемника из Арафела, завербованного Бергитте, "что не запрещено, разрешено". Звучало как одна из поговорок Лини, хотя она сомневалась, чтобы ее няня когда-нибудь была столь снисходительна. Он тебя беспокоит, Эгвейн. Я имею в виду... я хочу сказать, более чем обычно. Почему?

– Есть от чего беспокоиться, Илэйн. Молва донесла тревожные слухи. Я надеюсь, что пока это только слухи, но если нет...
– Сейчас она как никогда походила на Престол Амерлин, невысокая стройная молодая женщина, твердая, словно сталь и величественная, как гора. Решимость переполняла ее темные глаза и сжатый рот.
– Я знаю, ты любишь его. Я тоже его люблю. Но я не смогу даже попытаться Исцелить Белую Башню, если окажется правдой то, что он может сковывать Айз Седай словно дамани. Крепкого сна и приятных сновидений тебе, Илэйн. Хорошие сны более ценны, чем люди обычно себе это представляют.
– С этими словами она пропала, вернувшись обратно в реальный мир.