Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб
Шрифт:
– Все-таки решил, что в ров надо прыгать?
Тьфу ты, Леворукий, вот же этот ров! Почти под ногами, и от отсутствия воды он лучше не стал… Кто-то скользил вниз по сброшенным канатам, остальные торопливо спускали все новые и новые лестницы. На краю возникла суета, выстрелы и крики звучали все чаще; перекрывая их, за стенами равелина грохнуло сразу несколько взрывов. Марсель припомнил свой предыдущий боевой опыт и осознал: это рвались гранаты, надо думать, талигойские… Люди уже забрались наверх и делают дело, а он, как дурак,
По ближайшим лестницам вниз лезут кэналлийцы. «Вы можете требовать все, что захотите…» Очень кстати, если они вспомнят. Вспомнили, потеснились. А может, просто уступили спутнику соберано.
Ступеньки на лестнице оказались не очень-то удобными и прибиты были не только криво, но еще и редко: в конце виконт едва не сорвался. Обошлось.
– Хорошо все-таки, что в Бордоне сухо! – сообщил на бегу Марсель кому-то спрыгнувшему с соседней лестницы. Кажется, Бласко. Удачно, что здесь кэналлийцы, эти своего соберано из-под земли достанут, а вот и он сам. То есть перевязь…
Белая полоска скользит к противоположному краю рва. Там уже ждет самая обычная жердь с набитыми на нее поперечинами. Приличной лестницы для Первого маршала не нашли, фи! Рокэ буквально взлетает наверх, за ним – Хуан. Слева и справа все то же самое – лестницы, шесты и лезущие вверх люди; кто не лезет, тот, как и Марсель, ждет. Ну и сооружение, еще завалится, и почему люди не летают как птицы, взял бы себя под коленки и полетел!.. Хотя тогда бы летали и бордоны. Ладно уж, влезем и так.
– Дор Марсело, байас? [7]
7
Идешь? (кэналл).
– Бестактный вопрос!
А это кто тут устроился? Да еще с мешком у ног. Никуда не спешит, ничего не ждет… Наклонился, что-то достал, заискрилось пламя… Раскручивающее движение, такое характерное; мелькает, уносясь вверх, огненный росчерк… Так вот что за гранаты рвутся наверху, рукой не добросишь, а для пращи – милое дело.
Последняя глубокая мысль явилась, когда Марсель, подпираемый азартно сопящим вроде бы Антонио, уже лез наверх, навстречу выстрелам, взрывам, вою и лязгу. Ничего так, вполне себе абордаж…
– Высоковато, господа, высоковато!
Верх стены обозначен факелами, их пока немного, но понять, куда бежать, можно. А вот и прельстившая Рокэ брешь. Ее в самом деле не заделали до конца, провал составляет чуть ли не четверть высоты. Ах ты, моя дорогая!
– Это было печа-а-ально, – завопил бывший посол, – я стоял у дыры…
Первые штурмующие уже лезли внутрь. Ну и бегают же некоторые с перевязями! Марсель, кого-то невежливо пихнув,
– Все отнюдь не печально! – кричал виконт, догоняя волокших лестницу солдат. – Я гуляю по рву… И кому-то мундир я случайно порву…
Кто-то оглянулся, кто-то совершенно по-дурацки заржал; брешь была совсем рядом, и тут один из несших лестницу споткнулся, упал и остался лежать. Здоровенную дуру перекосило, виконт подставил плечо.
– Это снова печально, – сообщил он, – это все же война…
– Ставим! Хорош!..
Стена… Война… Луна… Под нечленораздельное «э-э-э-э-эх» лестница поднимается и встает. Рядом свисают веревки, по которым лезут те, кто уверен в своих силах. Рокэ, естественно, лезет, вот и приглядывай за таким! Сюда бы умников, прозвавших Валмонов пауками. Колиньяра, например… И за клевету, за клевету!..
– Дорогу, сударь!
Пистолет – в правую, кинжал – в зубы, ну абордаж абордажем, только моря нет, но кому оно нужно, это море?!
– Труби, труби давай! – надсадно кричат внизу. – А то гранатами накроют!..
А вот это и в самом деле будет печально. И глупо… Какого Леворукого этот… соберано лезет первым?! Первым должен лезть трубач, потом солдаты, потом…
Звучит труба, сверху валится тело, затем еще одно… Свои ли, нет ли, не понять, но драка началась. Поднимающийся первым кэналлиец разряжает свой пистолет, орет: «Квальдэто цэра!» – и рывком перемахивает через такой близкий, оказывается, край стены.
Площадка. Удивительно неровная, не чинят они свои бастионы, что ли?! Впереди и слева уже вовсю рубятся… Рокэ, само собой, впереди… Почти один!
Спустить курок, долбануть разряженным пистолетом, прыгнуть в образовавшуюся брешь, в сторону путеводной перевязи. Нога проваливается в какую-то дыру, и виконт падает. Ему везет дважды: он успевает разжать зубы и выпустить кинжал, который при падении представлял опасность только для хозяина, и плюхается на полуразвалившуюся туру с землей. Одну из тех, которыми бордоны заделывали стену.
– Дор Марсело. – Дружеская рука помогает подняться. Действительно, чего разлеживаться?
– Квальдэто цэра, Антонио!
Смеется; как мало надо для счастья этим кэналлийцам. Общий галдеж удваивается, из темноты вываливается куча народу. Это уже не повязки белеют, это целые рубахи, а то и тела… Бедняги «дельфины». Не только выспаться не дали, но и одеться, вот они и возмутились. А кто бы не возмутился?! Антонио и его сосед, не сговариваясь, стреляют в бегущего впереди – шлем с плюмажем выдал офицера. Бордон шмякается под ноги своим людям, короткое замешательство, и в полуодетое воинство врезается возглавляемый Алвой клин. Кэналлийцы и старые знакомые – фельпские абордажники.