Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб
Шрифт:
– Это прямо квальдэто! – Шпага виконта впивается в первую жертву. – Это видит луна…
5
Не лезть на стену в первых рядах атакующих, не ждать в лагере, доверив штурм младшим офицерам, не дожидаться своей атаки, а торчать сзади. Не вмешиваться, наблюдать, делать вид, что так и надо. На тебя смотрят те, кого не прогонишь, и для них все должно идти как задумано. По крайней
Командующий Южной армией стоял и ждал. Можно было сесть, как сел граф Марту, можно было бегать, как Джильди и Заль, но Эмиль стоял, уперев зрительную трубу в бедро. Словно его неподвижность подманивала удачу к тем, кто сейчас дрался.
С тех пор как у темной каменной груды ударил одиночный выстрел, затем еще один и беспорядочно заметались огоньки, Савиньяк шевельнулся лишь дважды, приветствуя заявившихся союзников. Когда он объяснялся с озабоченным исчезновением с пира обоих маршалов урготом, спереди донесся глухой рев. Значит, полезли уже в открытую. Стрельба стала ожесточенней, начали рваться гранаты… Джильди – спасибо ему – молчал. Марту лез с расспросами. Его хотелось придушить, но Савиньяк раз за разом объяснял:
– Сигнала о помощи нет. Все идет как задумано. Карои готов к бою, но сейчас в этом нет необходимости.
Темнота то и дело расцвечивалась огненными всполохами, над черной массой укрепления метались огни факелов. Разобрать, что творится на месте боя и около него, было невозможно, но вестей все еще не приходило. Погиб гонец?
– Я не понимаю… Почему до сих пор нет донесений?
– Еще не время. Успокойтесь, господа. Все идет как нужно.
Если б не эта… стая! Стоят тут над душой… Ни кошки не смыслят, а стоят!
– Мой маршал, в двух местах наших было отбили. – Гонец… Теньент-мушкетер. Наконец-то! – Справа, там, где брешь не до конца заделали, кэналлийцы все-таки ворвались. За ними – абордажники. Бой идет уже внутри…
– Ну вот, господа! А вы переживали…
– Я уверен… я был уверен, что штурм назначен на утро, – не выдержал Джильди. – Я… собирался участвовать.
– Я тоже, – почти не соврал Эмиль. – Решение о немедленном штурме принял Алва. Полки уже стояли на исходных позициях. Первый маршал услышал салют и подумал, что бордоны не станут ждать штурма во время праздника.
– Я был слишком пьян, чтоб меня спрашивать! – честно признался фельпец. – Правильно он решил…
– Герцог Алва излишне рискует. – Можно подумать, графа Марту кто-нибудь спрашивает! – Лишние несколько месяцев ничего не изменят, в то время как…
– Для вас не изменят. – К кошкам дипломатию, к закатным кошкам! – Но на севере дерутся. И наше место там!
Экстерриор затыкается и вновь садится. Возле него прыгает Заль. Фельпец принимается что-то обсуждать с алатом. Кажется, делят Агарию… Да хоть Гайифу с Кагетой!
Время еле-еле тянется в нетерпеливом ожидании, ну когда же, когда… И время несется галопом – вот-вот начнет светать, в дело вступят городские
Пальба и вопли то притихают, то раздаются с новой силой. Холодает, откуда-то появляется туман, ползет понизу, тянется к равелину, заволакивает дорогу. Откуда в Фельпе и Бордоне туманы при такой-то жаре, а ведь случаются, и какие! Ножом режь. Шум стихает, а может, его глушит туман? Послать кого-нибудь? Так, чтобы Марту не слышал.
– Мой маршал! – Ослушавшийся и ушедший к дороге Герард сияет, а рядом еще ярче сияет здоровенный абордажник. Дважды: улыбкой и подбитым глазом. Все. Взяли! Ясно и без доклада.
– Кто тебя?
– А свой же! – Залихватская улыбка. Значит, никто не погиб, никто из важных. – Башмаки в глине… Соскользнул на лестнице, и мне по морде. Хорошо, не на самом верху, а то как полетел бы…
– Мой маршал! – не выдерживает подобного «доклада» Герард. – Агарийский равелин взят. Господин Первый маршал приказывает срочно доставить подготовленный порох.
А порох, между прочим, отличный повод!
– Господа, прошу меня простить. Дела настоятельно требуют моего присутствия на занятом укреплении.
6
В предрассветной серости внутренний двор равелина выглядел малопривлекательно. Полуодетые тела, выбоины, кучи земли… Захваченные галеасы были как-то приятней, но воспеть «Корзину» можно шикарно. Рассвет, тишина, победа, Первый маршал Талига осматривает поле боя и трофеи… Прямо в оду просится или в элегию, если расписать, как Ворон Рокэ застыл над телами погибших кэналлийцев, только увольте виконта Валме от таких элегий! Пусть пишут те, кого здесь нет, у них выйдет. Собственно говоря, только у них и выйдет…
Они дрались вместе, а до этого вместе пили, ехали, разговаривали, но сейчас Марселю места среди них не было. Нет, виконта не гнали, он отошел сам. Рокэ это заметил вряд ли. С непроницаемым видом соберано смотрел на мертвецов, а Хуан с остальными молчали за спиной соберано. Всех погибших виконт не разглядел, но сбоку лежал Антонио. Парень всю драку держался рядом, помогал… Квальдэто цэра! Все шло отлично, потом они стали теснить собравшихся вокруг офицера бордонов на прорвавшихся где-то левее мушкетеров. Бой почти закончился, можно было не лезть, но Рокэ полез, и Антонио поймал грудью пулю. Марсель видел, как это было, он не понял другого: все вышло случайно или кэналлиец метнулся вбок, заслоняя соберано?
– Приветствую, сударь. Помнится, в прошлый раз вы пели другую песню.
Фельпец. Имя выпало из памяти, но на фляжке у абордажника по-прежнему были розы. Они и стали поводом для разговора. Розы и романс, который орал Валме. Вот так и понимаешь, что обзавелся новой привычкой.
– Я не так часто воюю, чтобы повторяться.
– По вас не скажешь. Будь вы моим подчиненным, я бы выбранил вас за излишнее молодечество. Себя надо беречь.
– Валмонам не грозит ничего, кроме подагры.