Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение
Шрифт:
– Всегда. Я оставлю тебе денег на пиво. Но сейчас и не пытайся выманить меня из дома. К тому же я ваших местных окрестностей не знаю и могу проплутать долго.
После недолгого раздумья он обреченно махнул головой.
– Ладно. Принеси бутылочку пива из холодильника. Я буду в комнате.
Придерживаясь рукой за стенку, Панин скрылся в комнате. А я побрела на кухню за пивом. Здесь было не повернуться. Холодильник стоял в углу, на нем высился телевизор и ваза с сухими цветами. В холодильнике я обнаружила три бутылки и, взяв одну, открыла
Панин лежал на диване и слегка постанывал. Его глаза были закрыты, руки сложены на животе.
Комната, как и все в квартире, была в запустении. Везде лежали вещи, словно гардероб был мал или было лень туда складывать. Под моими ногами валялась тряпка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась рубашкой с короткими рукавами.
– Эй! – позвала я его. – Тебе действительно плохо или ты придуряешься?
– Плохо.
– Пить меньше надо.
– Пиво принесла?
– Вот оно.
Я протянула ему бутылку, взяла стул, предварительно сбросив с него вещи, и придвинула его к дивану.
– Может, теперь познакомимся?
– Я вас не приглашал, – пробормотал он, делая глоток пива.
– Каюсь. Не отправила предупреждение о своем визите в электронном или письменном виде. Меня зовут Маргарита.
Кадык его судорожно подрагивал, спутанные волосы падали на лицо, и он их не поправлял.
– Дима. Вы уже знаете мое имя. Дим. Я к тебе по очень важному делу. Я насчет Людмилы Писаревой.
Кадык сильно дернулся, и Дима сел на диване, чуть не захлебнувшись пивом.
Он закашлялся и приложил кулак ко рту.
– По спине постучать? – осведомилась я.
Панин отрицательно покачал головой.
– Как хочешь. – Я поудобнее уселась на стуле и еще раз окинула парня взглядом. Похоже, что пил он уже не первый день…
Он откашлялся и встал с дивана, прошествовав мимо меня. Я слышала, что он открыл дверь в ванную и умывался там. До меня доносился плеск воды и звучное фырканье. Очевидно, он не закрыл дверь, и мне было слышно все, как это и бывает в современных домах, где потрясающая звукопроницаемость, как будто бы стены созданы из тонкой бумаги.
Панин вернулся в комнату. Теперь он облачился в черный халат с золотыми драконами. Светлые волосы были мокрыми на концах и немного завивались.
– Что вы хотели?
Он больше не стал ложиться на диван, а взял еще один стул, освободил его от джинсов и сел в противоположном от меня углу, скрестив руки на груди.
– Я была немного знакома с Людой Писаревой. Она сказала, что ты отвечал за информационную безопасность клуба.
– Положим, так. И что?
– Мне нужно получить от тебя некоторые сведения.
– Сведения? – переспросил он неестественно высоким голосом. – Какие сведения?
– Я ищу одного человека. Михаила Кочкина. Он ходил в клуб, а потом исчез. – Я кашлянула в кулак. – В первый день Нового года. Я думаю, его исчезновение как-то связано с этим клубом. Кроме того, убита его любовница
– А при чем здесь я? – задал Панин резонный вопрос.
– У тебя есть информация по клубу. Ты можешь помочь мне в поисках Кочкина. Убита Люда, еще раньше убили Анну Ермолаеву. В разговоре со мной Людмила упомянула еще об одной девушке, которая умерла, когда приехала домой из клуба. Она сказала, что к ним даже милиция приезжала, чтобы разобраться с этим делом. Неужели вы, сотрудники клуба, не обсуждали это? Что у вас происходит? Почему эти девушки убиты?
– Я ничего не знаю, – Панин вскочил и заходил по комнате. Его руки были все также сложены на груди. – Но вы ошибаетесь. – Он почему-то перешел на «вы». – Я ничего не знаю ни об убийствах, ни о Кочкине. Правда. А потом я и не обязан с вами ничем делиться. Я вас вообще в первый раз вижу. Я устал, – заключил он и остановился посередине комнаты. Ни дать ни взять – певец после исполнения трудной арии.
Я подавила вздох. Мне оставалось только встать, распрощаться, извинившись за внезапное, неприлично-шумное вторжение, и уйти. Не успела я встать со стула, как Панин шагнул мне навстречу. Драконы угрожающе шевелились, их пасти извергали огонь.
Панин почти наступал на меня. И тут я все поняла: ему просто не терпелось поскорее вытолкнуть надоевшую посетительницу за дверь и остаться одному, с блаженной бутылочкой пива в руках. Почему? На его лице было написано лихорадочное возбуждение, смешанное с нетерпением. Глаза горели.
– Дим! А ведь ты врешь мне. – Я снова опустилась на стул.
В глазах Панина мелькнули страх и растерянность.
– Чего? – сказал он грубым голосом. Но этот раунд он уже безнадежно проиграл, проиграл вчистую в бою с супертяжеловесом, то есть со мной. Ему не удалось провести свою защиту так, чтобы противник не заметил обманных отвлекающих маневров. Я разгадала его тактику и теперь внутренне торжествовала.
– Я уже все сказал, – неуверенно протянул он.
– Дим! Если Люда убита, то значит, следующая очередь за кем-то другим. Понимаешь? Если ты что-то знаешь, самое время сказать об этом. Уже нельзя молчать. Это все зашло слишком далеко и стало опасным.
Несмотря на тусклый свет лампочки, я увидела, как мертвенная бледность покрыла лицо Панина.
– Дим! Я здесь, чтобы разобраться во всем этом, – устало сказала я.
– Вы хоть тапочки наденьте. Ходите тут в сапогах, не снимая, как будто бы у меня не квартира, а коровник какой-то. Ей-богу.
– Ты уж прости, но я бы не сказала, что тут все блещет чистотой.
– Это после смерти бабы Мани. – В голосе парня прорезалась грусть. – Она две недели назад умерла, и поэтому без нее все такое… разобранное. Я с ней жил после смерти родителей. Она пошла в магазин за продуктами и по дороге упала. Инсульт.
– Пойдем на кухню. Я чай заварю.
Халат с драконами пошлепал за мной.
Электрического чайника на кухне не было, только обычный – белый в красный горох.