Серебро ночи. Трилогия
Шрифт:
Фелиция побледнела. Намек на ее недостойную любовь к Контрарио принес смятение в ее и без того растревоженную душу.
— Вы примете титул герцога и сможете помогать тем несчастным, что когда-то помогали вам, — поторопилась она перевести разговор на другое. — Только представьте, сколько добрых дел вы сможете совершить, сколько жизней спасти!
Роуэн понял ее маневр. Решив больше не бередить сердце ни ей, ни себе, охотно поддержал:
— Да, это так. Но титул я приму временно, до появления законного ребенка герцога. Потом передам ему все
Фелиция беззаботно кивнула. Она была уверена, что самое большее через год Роуэн войдет во вкус богатства и больших возможностей. И забудет о ней.
Ей будет жаль своего верного друга, вряд ли в ее жизни еще встретится такой помощник, как Роуэн, но так будет лучше. Стихнут непристойные разговоры, да и ей будет спокойнее жить без этих прожигающих ее насквозь страстных взоров.
Накинув на голову капюшон, она поспешила покинуть домик Роуэна, надеясь, что никто ее не заметил.
Но бдительная сестра Шэрон как раз выходила из своей кельи во двор монастыря вдохнуть свежий утренний воздух и видела, как настоятельница крадучись покидает дом начальника стражи.
Проводив ее догадливым взглядом, она поспешила к себе. И ею тотчас была написана записка кузине:
«Дорогая сестра, помнишь, мы говорили, что в отношениях между настоятельницей и начальником монастырской стражи не все гладко? Он постоянно смотрит на нее так, как не должно смотреть на божию невесту. Так вот я сегодня видела, как она тайком выходит из его дома ранним утром. Как ты думаешь, что она там делала?»
Записка была отправлена с посыльным сразу после заутрени, а после обедни пришел краткий ответ:
«Добрый день, любезная сестрица! А видела ли ты самого Роуэна? Я точно знаю, что он арестован за нападение на графа Контрарио и теперь находится в темнице главного мужского монастыря Купринуса по приказу самого кардинала. Так что в его отсутствие настоятельница что-то искала в его доме. Может быть, она опасалась того, что там могли найти? Вдруг это какая-то крамола?»
Сестра Шэрон призадумалась и поскучнела. Если любовная связь Фелиции и Роуэна будоражила ее девичье воображение, то политика, происки графа Контрарио и пограничные войны, которые велись всю ее жизнь, оставляли ее равнодушной.
Она расстроилась. Ей так хотелось пылкой страсти, любовных восторгов, пусть и у других, но близких ее сердцу людей. А объяснилось все так прозаично, обыденно и даже скучно.
У нее мелькнула мысль самой сходить к дому Роуэна. И она даже как бы невзначай пару раз прошлась мимо, но дверь была заперта снаружи на внушительный навесной замок, что ее несколько удивило. Прежде дом начальника стражи никогда не закрывался, неважно, был ли он дома или нет.
Итак, настоятельница и впрямь что-то там искала. Возможно, в самом деле нечто крамольное. Но вот для чего? Спасти Роуэна? Ведь весь монастырский клир знал, что он неистово в нее влюблен. Среди насельниц монастыря даже ходили кощунственные
Сестра Инез была убеждена, что настоятельница откажет всем соискателям ее благоволения и будет истово служить церкви, как и поклялась. А сестра Шэрон, как более романтичная, отдавала предпочтение графу Контрарио. Хотя бы потому, что он был аристократом до последнего ноготка, так же, как и она сама.
И те россказни, что ходили в миру о графе, только подогревали ее к нему интерес. Сколько страсти, сколько напора! Ах, если бы ее любил кто-нибудь так страстно и неистово, она бы вознаградила его по достоинству, невзирая ни на какие данные ею по принуждению обеты!
В монастырь она попала совсем девчонкой и не по своей воле: ее отец обвинил мать в прелюбодеянии и отправил в монастырь. Но графиня не поехала туда: накануне отъезда ее нашли мертвой в собственной постели. Стакан из-под яда стоял рядом на прикроватном столике. Рядом с ним лежала записка: «Убийца! Вы обо всем пожалеете!»
В гневе граф объявил дочь такой же негодяйкой, как мать, и отослал в монастырь Дейамор. Узнав обо всем, решительнейшим образом вмешалась родня матери, не желающая, чтобы порочили имя их рода, и графа вынудили признаться в подлоге.
Но к тому времени сестра Шэрон уже приняла постриг, и обратного пути для нее не было. Поэтому и мечтала она о любви и мужчинах так, как монахине думать было запрещено.
Через некоторое время она снова получила послание от своей кузины:
«Дорогая сестра! Мне нанесла визит опальная леди Амелия Паккат. Мне она показалась вполне разумной и весьма приятной особой. Она мне призналась, что в вашем монастыре она вела себя весьма непристойно с одной-единственной целью: досадить своему злобному мужу, который отдал ее в заточенье, чтобы предаться безудержным порокам. Но речь не о ней, а о твоей настоятельнице.
Леди Амелия Паккат просила меня узнать, не согласишься ли ты помочь ее несчастному кузену графу Контрарио, который сгорает от безответной любви? Он мечтает увезти Фелицию и сочетаться с ней законным браком. Ты наверняка знаешь, что она говорит ему „нет“ исключительно для того, чтобы помучить.»
Романтичная сестра Шэрон обрадовалась. Она знала, что и мать-настоятельница тоже неравнодушна к своему бывшему жениху. Она не раз видела, как туманится ее взгляд, едва заходила речь о графе Контрарио и его пороках.
Что ж, она сыграет для влюбленных роль Провидения и сделает все, чтобы вырвать графа из пучины порока! Ведь рядом с такой святой женщиной, как Фелиция, невозможно святотатствовать! Она непременно поможет им воссоединиться! И два разрозненных сердца будут биться как одно!
Она немедленно написала кузине о своем согласии. Ответ получила почти сразу. Ей предстояло по тайному сигналу под любым предлогом выманить Фелицию в город, в дом своего брата, ставшего после смерти отца графом Альерде. Ей надлежит быть готовой к этому в любую минуту.