Серебром и солнцем
Шрифт:
– Ты всё ещё зол... Как ты здесь? Моё лето в Доне было ужасным.
– Представляю, - оборвал Винсент.
– У меня всё в порядке. Я не гнию в деревянном ящике. Я двигаюсь, разговариваю, я сохранил способность рассуждать - чего ещё желать?
– Всё также зло шутишь. И ты ничуть не удивлён моему приезду?
– Ничуть. И даже знаю, зачем ты здесь: мечтаешь выговориться. Что ж, я слушаю.
Мира старательно не замечала его раздражения. Она изучала его лицо исподтишка. Винсент не стал более похож
– Есть возможность. Я и раньше пыталась сказать тебе... Если я найду нового обладателя Дара, и Дар обретёт настоящую силу, твоё... состояние можно будет исправить.
– Не говори об этом!
– он вдруг изменился в лице: только что спокойный, язвительный, он словно надел маску безумия.
– Не смей мне говорить об этом!
– Почему ты так? Исцеление возможно! Я помогу Ордену в поисках Дара. Я уже говорила с главой... Ты вернёшься в мир живых, обещаю!
– Зачем теперь ты мучаешь меня? Я уже год, как мёртв, а ты рассказываешь об исцелении!
Винсент в отчаянии грохнул крышкой сундука, где хранились рисунки и старые тетради. Мира вздрогнула от громкого хлопка, как от выстрела.
– Это ошибка охотников, - заспорила она.
– Carere morte - живые трупы, бессмертные мертвецы, исчадия тьмы... Так любят говорить в Ордене? Так охотники пытаются оправдывать то, что убивают людей! Всего лишь больных, которых можно вылечить! Действительно можно! Ты же понимаешь это, видишь это, Избранный! Ты же сам пытался убрать это проклятие!
– Неужели?
– искренне изумился тот.
– Я в это верил?
– Да!
– Я не помню, - без эмоций сказал Винсент.
– И не называй меня Избранным. Я не помню, чем был этот Дар. Я не помню многого! Может быть, к лучшему - не так больно. Я сейчас вижу только темноту: и днём, и ночью, вчера, сегодня, завтра и всегда! Какое исцеление?
"Значит, вот как, - Мира опустила голову, спряталась за волосами.
– Отпустив свой Дар, он забыл его. Что ж..."
– Значит, теперь я буду помнить за тебя, - ровно сказала она.
– Ты моя надежда, как и прежде. Почему ты так жесток со мной? ...Винсент?
Винсент молчал. Он вновь открыл сундук, отыскал в нём большую тетрадь и, задумчиво перелистав, отбросил прочь. Тетрадь упала, печально шелестя пустыми страницами, на чёрной коже обложки чётко отпечатались тонкие дужки - следы от ногтей.
– Недавно Латэ бросил мне надежду. А может, это новая приманка, чтобы я не стремилась выбраться из ловушки... Когда Дэви начнёт свои поиски, охотники помогут мне начать свои. Я отыщу нового владельца Дара. Ты...
– Мира болезненно закрыла глаза, веки дрожали, - не должен быть вампиром.
– Отпусти меня. Это единственное, что ты можешь сделать для меня, поверь.
– Я не оставлю
– Это, в конце концов, унизительно, - пробормотал Винсент сам себе, избегая глядеть в её сторону.
– Оставь... Оставь меня в покое!
Вампирша резко помотала головой.
– Пройдёт год-два, и Дар проявит себя. Подожди. Ты сильный, ты справишься! Я найду Дар! Отбрось грустные мысли, в конце концов, хватит!
– вскричала она.
– Как я оставлю тебя, ты что?! Я, если бы ты тогда умер, ушла бы тоже... Мне этого не перенести...
Наступило молчание. Винсент поспешно отвернулся от неё, но не успел скрыть горькую усмешку.
– Ненавижу тебя, - через минуту сказал он, равнодушно глядя в холодную звёздную ночь за маленьким чердачным окном.
– Ненавижу ваш мир. Ищи свой Дар. Может, кого-то это действительно спасёт. Я давно сдался. Меня давно нет. Убирайся отсюда. И не приходи - я не пущу тебя на порог.
Глава 7
УКРАДЕННЫЙ
– Ненавижу тебя, - ещё раз повторил он, даже радуясь жестокости этих слов, и повернулся к Мире, чтобы видеть её лицо в это мгновение. Он хотел, чтобы она отшатнулась, выбежала из дома, заливаясь слезами, и не вернулась больше, но вампирша не изменилась в лице, только ещё больше побледнела. Она словно ждала его злых слов.
– Я не верю тебе.
Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Лицо Винсента исказилось, когда он заметил в чёрных зрачках вампирши свои маленькие отражения. Юноша отвернулся первым.
– Ты всё сказала. Уходи, - ровно сказал он.
– Навсегда уходи! Не мучай меня.
Оставшись один, он некоторое время стоял без движения. Тень вампирши растворилась в ночном небе, нить, соединяющая обращённого с создательницей, протянулась в бесконечность, и Винсент понял, что Мира не вернётся. Тогда он опустился на пол и позволил равнодушной маске сойти с лица.
"Нужно было сказать ей правду, - подумал он и грубо оборвал себя.
– Нет, нет! Рано".
Он вздрогнул: ему показалось, будто он вновь встретился взглядом с Мирой, но это был только лишь старый рисунок - портрет вампирши Вако, сделанный им несколько лет назад, когда сказка о Даре была просто сказкой. У Миры на нём злые, неживые глаза - словно глаза куклы, сделанные из той же ткани, что и нарядное платье. Сегодня у неё были совсем другие глаза - безумные, больные... но живые.
"Лети, Крылатая! Ты ещё не знаешь, что Дар, который тебя опять обрекают искать, не спасёт меня. Он чудо, что исцеляет, но даже он не способен воскресить".