Серебром и солнцем

Якимова Ирина Валерьевна

– Не слышала об этом испытании…

– Способность исцелять и защита идут рука об руку. Раньше, если в новичке сомневались, его испытывали этим, сейчас о своей готовности к рейдам все узнают на тренировках.

– Со мной в качестве «пугалки».

Карл покачал головой:

– Ты не представляешь, как ты изменила орден.

Мира равнодушно пожала плечами.

– Помнишь, ты обещал мне узнать, почему Арденсы препятствуют ордену в поисках дара? – резковато спросила она.

– Помню, – охотник отвернулся от её отражения и с досадой отметил, что, безусловно, кое-что перенял от Латэ.
– Прости, что не обнадёжу тебя: обретение орденом дара несёт

Арденсам гибель. Они не согласятся никогда. Если избранный заявит о себе, будет приказано его убить.

– Что же делать?!
–

Она старалась придать лицу бесстрастное выражение, но рот жалко кривился. Карл прищурился:

– Ты даже не спросишь, почему дар означает смерть для Арденсов? А это интересная история… Грустная правда такова: орден защищает тех, кто виновен в создании вампиров, тех, чьё существование зависит от существования вампиров. Первый из Арденсов мечтал о продлении жизни и обратился за помощью к одному алхимику. Тот помог ему, но в качестве… побочного продукта их эксперимента получился первый carere morte, – он говорил нарочито шутливо, с ехидцей выделяя научные слова.
– Арденс получил дар, продливший ему жизнь. Он не воспользовался им, не попытался исцелить первого вампира: боялся, что это убьёт его. И дар потом переходил к его детям, пока правнучка Арденса Кармель не попыталась его уничтожить, чтобы прекратить охоту лишённого жизни за своей семьёй.

Тогда Кармель удалось сильно ослабить дар. С тех пор он не мог зацепиться за Арденсов – его истинных обладателей и начал осчастливливать обычных смертных. Дар ушёл от своего источника. Но потомки Арденса всё равно боятся, что исцеление проклятия carere morte убьёт их. Страх перед Мактой внушил им, что они зависимы от проклятия carere morte и будут живы, только пока есть оно. Поэтому они никогда не одобрят твою идею.

– А Латэ?

– Ему придётся подчиниться. Герцогу Красу ничего не стоит отдать приказ о… скажем так, роспуске нашей организации. Латэ не погубит орден.

– И давно ты узнал это? – Мира не скрывала злости. Карл вновь опустил глаза к её отражению.

– Я догадывался давно. Но окончательное решение Латэ сообщил мне только сегодня.

– Всё равно. Пять лет! Почему ты не сказал мне? Вместо ответа на мои вопросы Латэ отводит глаза, на мне науськивают вашу свору, а я всё терплю, потому что жду от вас помощи в поиске дара!

Сейчас нужно было рассказать ей о невозможности исцеления Винсента, чтобы она прекратила страдать за свою нелепую надежду, но Карл молчал. Он не хотел, чтобы она через него вспомнила об Алане. Это все равно, что самому вонзить кинжал себе в грудь.

Его сострадание к ней, вдруг понял он, - лишь верхушка айсберга. А основание погружено в ледяную кашу из осколков - злости, ревности, страха. Злости - за то, что одним взглядом она навсегда лишила его покоя, ревности - к нелепой и всесильной кукле - самой сильной памяти о самой первой ее любви, страха - не суметь защитить эту хрупкую странную девочку от... самой себя и от такого враждебного к ней мира.

– Я боялся, что, узнав это, ты уйдёшь от нас…

– И уйду! – запальчиво сказала вампирша, хоть и сама не верила в свои слова. Карл поднялся. Теперь они стояли рядом, и Мира отступила, словно испугавшись чего-то. Её прекрасное отражение качнулось последний раз на воде и исчезло.

– И сгинешь. Подожди, не паникуй, мышка. Я помогу тебе. Владыке нужен дар, и когда он начнёт поиски, орден вынужден будет ответить. Тогда мы и вступим в игру.

– Мы?

– Не вздумай действовать в одиночку!

– Я всегда была одна.

Мира зло

усмехнулась, а он светло улыбнулся в ответ. Сомнения сгинули, в раздумья пришла долгожданная ясность. Он увидел, как хочет изменить орден, и впервые искренне пожелал себе подняться на пост главы, чтобы осуществить этот план. Пугающие своей нечеткостью, громадностью фигуры врагов - Арденсов, владыки, обрели зримые масштабы, и он уже готов был поднять против них свой меч. Выбора, сражаться ли, больше не было – впереди разверзлась пропасть. Остался один путь: над бездной, по прозрачному стеклянному мосту - к сияющему солнцу впереди.

Острые осколки таяли, таяли... становилось видимым основание всего - любовь. Та самая, погубившая Керно, Агната и Мартина Алгора. Не знающая границ сословий и цепей законов. Смеющаяся над правилами четырехсотлетней войны воинов света и созданий ночи. Одной крови с даром - пугающей и воодушевляющей своей достижимостью мечтой об исцелении.

Глава 14

ЛИРА БУНТУЕТ

Первое пятилетие вечности Лиры прошло очень тихо. Дэви не торопился с поисками нового избранного. Оставив Карду, они отдыхали - Дона, Метор, Прэсто... Империя Юга. Лира и не заметила, как они оказались за границей. У Дэви было там убежище, в малозаселенном и лесистом приграничном краю - поменьше 'Тени Стража'', побольше ''Изумрудного сада''.

Лира опять скучала. Владыка редко отпускал её, чтобы она могла побыть в одиночестве. День за днём, ночь за ночью она вынуждена была следовать за ним – молчаливая тень! Его ежевечернее «останься со мной» набрало силу приказа, Лира не могла уйти в свою спальню. Их руки словно сковали одной цепью. Дэви цеплялся за неё, он заглядывал в глаза Бездны в её глазах… Он ждал ответа Госпожи, но Та молчала.

Потом он вдруг сорвался обратно в Карду - задолго до назначенного срока. Лира подумала тогда, что, должно быть, появились какие-то вести о новом избранном - сердце в этот миг сбилось и пошло медленнее. Такую странную форму приобрело в вампирские годы ее волнение! У другие carere morte учащалось сердцебиение и пробуждалось дыхание, они приближались к людям... а бывшая охотница и голос Бездны, наоборот, леденела изнутри.

Почему ее до сих пор волновала история избранных, Лиа не могла объяснить. Не хочет же она, в самом деле, искупить старое предательство помощью новому владельцу дара? Это было бы смешно и глупо, и так... по-человечески! А она давно вампирша, пусть до сих пор не убившая никого, но любящая холод пустоты в груди и не желающая, чтобы он сменился жаром.

В ее пустой холодной вечности тревожило только одно: молчание Бездны. Королева наблюдала… Может, она проверяла, сильна ли ее слуга, сможет ли она вынести тяжесть Ее цели? Лира была в себе уверена, но молчание Госпожи все же тревожило. От него она опять леденела изнутри и боялась, что однажды замерзнет насовсем, превратится в ледяную статую. Ледяная статуя – памятник одиночеству…

«Дайте мне цель!» – умоляла она порой, то ли бездну неба, то ли бездну мира.
– Я чувствую: я просыпаюсь. Я рождаюсь. Зачем я миру? Что я могу дать вечности? Бездна нарекла меня своим голосом - и сомкнула мои уста. Я молчу вот уже пять лет, только старейшие всё шарахаются от моего взгляда. Но когда же Бездна заговорит моим голосом? Я так устала ждать!

По счастью, скоро владыка вампиров приказал ей явиться в Карду. И Лира поспешила домой. Да, домой: в тихой старой Карде ей было уютно и хорошо, она тосковала по тесному холодному гробу цитадели вампиров в южных землях.