Серебром и солнцем
Шрифт:
– В прошлый раз я не понимал, для чего предназначено это оружие - дар, - Дэви картинно вздохнул.
– И, полагаю, корни этой тайн уходят вглубь веков, к союзу первых Арденсов и старейших бессмертных. Вы тогда сокрыли всю информацию о даре, она просочилась лишь в сказки, искаженная... Да, тот ваш союз с нами был успешным. Подумайте, Крас, о новом.
– Владыка...
– начал было Крас, но, пронзенный холодным взглядом Дэви, тихо согласился: - Да...
Беседа была окончена. На время, пока бессмертный и смертный прощались, Лира спряталась в библиотеке, потом возвратилась. В зале по-прежнему
Ответное молчание владыки она посчитала за приглашение, ступила в зал. Дэви всё также неподвижно сидел в кресле.
– Вот и ты, Лира, - владыка усмехнулся, его глаза ярко, живо блестели в темноте. – Как тебе наша беседа с герцогом? Все ли ты расслышала за бешеным биением его трусливого сердца?
– Я... Простите, господин.
– Два десятилетия прошло с тех пор, как я решился дописать конец старой сказки, - задумчиво сказал владыка. Он глядел куда-то вдаль, сквозь Лиру, в утекшие года, а его пальцы нервно подрагивали на подлокотниках кресла.
– Я говорю про Легенду о Даре. Тогда, двадцать лет назад, задача представлялась несложной, тем более, что избранный был известен. И только Кларисса-пророчица говорила, что в этой сказке я могу увязнуть накрепко. Она оказалась права. Я всё не могу продвинуться дальше двух строк.
Он замолчал. Лира безучастно глядела на пламя догорающих свечей и пыталась развлечь себя тем, что загадывала, чей огонёк погаснет раньше. Дэви не отрывал взгляда от её лица, но не мог прочитать ее страшного равнодушия к его явной тревоге.
– Два десятилетия назад я заинтересовался даром, случайно открывшим себя. Набирал силу владыка низших, его нужно было поставить на место, и, признаться, я воспользовался избранным, как приманкой. Я слишком легко относился к старой легенде, и она отомстила. До Призрачного парка я видел в даре только возможность перехода в иное состояние бытия, но там, в парке, когда избранный едва не исцелил бессмертную, я понял, что это за сила. Она – сама жизнь, жизнь, потерянная Мактой… И, когда я понял это, мне открылось, как должно воспользоваться даром. Теперь избранный нужен мне как никогда, а я не знаю его! Я решил начать новые поиски, когда явится Макта... Недавно он возвратился.
Он замолчал. Лира вздрогнула от будничных слов, так неуместных, когда речь идёт о первом из carere morte.
– Когда избранный появился среди охотников, главе ордена было приказано его убить, - тихо сказала она. – «Дар должен быть уничтожен», - говорят Арденсы, а что скажете вы?
Лира сказала и испугалась своих слов, взрослых и строгих, словно принадлежащих кому-то чужому. Она кратко взглянула на Дэви: не сердится ли он, но владыка скрылся в тени кресла.
– Сейчас дар чист от проклятия Алитера. А чистый дар обязательно станет моим, - вампир улыбнулся в темноте. – Чистый дар – ребёнок, и он очень уязвим.
– Вы хотите, чтобы избранный стал Великим вампиром и помог вам расправиться со Старейшим?
Дэви засмеялся:
– Ты всё-таки удивительный ребёнок, Лира Диос! Жаль, я не видел, как ты росла… Дар теперь нужен мне не в качестве защитной оболочки, нет! И не для того, чтобы убить Макту: нельзя расправляться с Первым до конца, это ослабит всех carere morte. Дар – жизнь
Лира внутренне подобралась. Некоторые вбитые в голову с детства старые истины были слишгком сильны до сих пор, чтобы пренебрегать ими:
– Вы уверены в вашем решении, господин? В прошлый раз вампиры владели даром недолго!
– Лира Диос! – Дэви склонился к ней, и взгляд тёмных глаз вдруг пребольно хлестнул ее. – Поставь, наконец, заслон своим мыслям! Твоя голова полна их мусором, а она должна быть пустой. Пустой! Бездна проговорила твоими устами первый вопрос, а дальше я вынужден был слушать твои глупые бредни. Пяти лет тебе не хватило, чтобы научиться передавать волю Госпожи! Иди в Зеркальную галерею, иди на Пустошь… Слушай ночь! Возвращайся с ответом Бездны. Ты поняла меня?
– Да, господин, - выдавила Лира.
Её щёки пылали, когда она выбегала из зала, но пылали не от стыда, смущения – от гнева. Она злилась на Дэви за его жестокое: «Глупые бредни» и на себя – признавая справедливость его отповеди. Внешне спокойная, внутри Лира шипела, как вода на раскалённых углях. Она, идеальная Лира Диос, не смогла выполнить простейшего – сказать владыке волю Бездны! А ведь она всегда ненавидела ошибаться, она заболевала, если делала что-то не «превосходно» и не «гениально»…
Впрочем, скоро обида приугасла - тем ярче проступила тревога. Владыке снова нужен дар - разрушитель хрупкого равновесия земли страха. Вряд ли это понравится Госпоже. Ведь если бы она хотела, чтобы избранный достался владыке, Она отдала бы ему Винсента в Призрачном парке... Или нет?
Лира прогулялась по Зеркальной галерее. Она вглядывалась в зеркала, искала знакомые черты «отмеченной Бездной» в своём отражении. Но, когда от напряжения заболели глаза, оставила бесплодные попытки. Она решила прогуляться по Пустоши, как советовал Дэви: быть может, там, у истока Бездны, верный ответ скорее придёт к ней?
Лира спустилась в пещеру под замком. Отсюда открывался один из десятка тайных ходов из «Тени Стража».
Тихо шелестела речка, Стигий, а впереди гуляли двое: Адам и Хелена. Они радовались встрече, будто расставались на много лет. Они не отрывали взглядов друг от друга и их улыбки были искренними. Адам не выпускал руки подруги, а маленькая Хелена иногда приподнималась и по-кошачьи тёрлась щекой о щёку вампира.
«Как вечность ещё не наскучила им?» - с неожиданной тоской подумала Лира. Почему-то картинка чужой любви больно ударила ее. Будто ей было мало хрустального счастья ее одиночества.
Наверное, перед тем, как принять каплю бессмертия, нужно прежде избавиться от всех чёрных пятен, что есть в твоей смертной жизни. Принято думать, что, становясь вампиром, ты становишься абсолютно свободным, но это не так. Всё, что угнетало тебя в смертной жизни, переходит в твою вечность и здесь сразу же умножается, заполняет её всю. Вечность вампиров пуста, и все carere morte стремятся поскорее заполнить её... Хорошо если им на помощь приходит любовь или месть, но у Лиры не так. Боль. Тоска. Разочарование. – Вот наполнение её вечности.