Серебряная свадьба
Шрифт:
К а л е р и я. Как бы не так.
С и р ы й. Сам-то Выборнов сколько у матери не был?
К а л е р и я. С семьдесят пятого. Два раза мать к сыну в Москву ездила. Но тоже давно.
С и р ы й. Да. Все Серафиму тогда припомнили! И статью его знаменитую. Когда этот дом еще начинался… А вы уж в нем семь лет как живете! И то, что жаловаться, писать в инстанции начал! Тогда у Павлуши твоего врачи даже язву нашли.
Л и д и я. Сами вы, папаша, порядочная язва.
К а л е р и я. За что я тебя люблю, Лидуша, —
Л и д и я. Лучше пойди поспи!
С и р ы й. Нет, я уж программу «Время» дождусь! Она для нас, среднего командного состава, вещь обязательная. Вроде передовицы в «Правде». Международные картины! Хроника. Гляди, напоследок, может, Геннадий Георгиевич где еще мелькнет.
Л и д и я. Только бы у него все обошлось!
К а л е р и я. Не причитай! Сглазишь!
С и р ы й. Да чего вы маетесь? Вон гость ваш, Гей, Александр Ильич. Сам помощник самого Выборнова. Все о нем знает. И молчит. Ни один мускул не дрогнет. Прямо Ален Делон какой-то. Сплошной шарм и шипр. Устинья Карповна скоро, как Алла Пугачева, запоет: «Миллион, миллион алых роз…»
В кухне.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Ишь, какой услужливый!
Г е й. Грехи воспитания!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Где же с тестом так ловко баловаться научился? Или холостой?
Г е й. Холостой, холостой, баушка!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Какая я тебе «баушка»?
Г е й. Слово-то больно хорошее. Мягкое. Как подушка. Ба-уш-ка!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Это ты вроде охальничаешь, да?
Г е й. А когда баушка да рядом с русской печкой… Да в таких хоромах… Просто — сватья баба Бабариха.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Уж седой вроде, а все на фу-фу! Дому позавидовал! Небось у самих-то дома поболе да покраше? А?
Г е й. Так те ж государственные! Народные, так сказать.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Ох и грешил ты, видать, много! Оттого и поседел?
Г е й. От работы. От ней, проклятой.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Да какая у тебя работа? Портфель таскать? Да на банкетах коньяк подливать?
Г е й. Это он сам умеет!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Дивлюсь… Неспроста ты такой веселый, когда вам по шапке дали… Или уж переметнулся к кому?
Г е й. Я человек верный.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Не скажешь.
Г е й. Обижаете, начальник.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Никак сидел?
Г е й. Бог миловал!
У телевизора.
Л и д и я. Ой, упал, бедненький!
С и р ы й. И все на одном и том же месте!
Л и д и я. Вы на что, папаша, намекаете?
С и р ы й. Крутись не крутись, и вдруг — ляп!
Л и д и я. Ведь их с малолетства учат. Надо бы и мне в моем первом «А» фигурную секцию организовать!
К а л е р и я (смотрит на часы). Час минимум, как Кронид должен был вернуться. До области всего ничего.
С и р ы й. Конечно, каких-то двести семь километров.
Л и д и я. Мало ли что в дороге могло случиться.
С и р ы й. Да не в дороге, а в области.
К а л е р и я. А мехов у этой тренерши! А? Каждый раз новые.
С и р ы й. У тебя, Калерия Федоровна, поболе. Тебе твой Гранит…
К а л е р и я. Не Гранит, а Кронид! Сколько можно повторять! Прекрасно знаете, что Кронид Захарович гвоздика лишнего не возьмет!..
С и р ы й. Зато ты возьмешь. Да еще халдам своим. Каждой — по паре!
Л и д и я. Папа!
С и р ы й. Ты, Калерия, не на меня, на жизнь злись. Чего на борзую стала похожа? А? Ну вызвали твоего Кронида в область. Но ведь не в контроль.
К а л е р и я. Прекрасно знаете, что именно в контроль!
С и р ы й. А-а-а… То-то ты мне про гвоздики аллегории проводишь! Значит, за дом Пашки взялись?!
К а л е р и я (Лидии). Вот, доченька, посмотрите на своего папашу! Председатель колхоза-миллионера. Ему бы по уму, по хватке его Госпланом ворочать. А он перед нами, бабами, шута горохового строит.
Л и д и я. Ты нам, отец, праздник не порть! Этот дом наш! Мы его до копеечки… А ты знаешь, что Павел сам его спланировал? Сам рисовал да чертил! Не хуже архитектора! Три месяца ночами сидел! Все чего-то особенного добивался!
С и р ы й. Вот и добился. Сначала Гранита потянули. А там, гляди, и тебе с Павлом сухари сушить!
Л и д и я. Типун тебе на язык! Проспись, черт старый! (Уходит на кухню.)
В кухне.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Слыхал? Гранита-то нашего… «Советскую власть» местную, уже вызвали. Ты-то не про это дело примчался? Не про наш дом?
Г е й (постучал по стене). Да! Хорош! Дом! Дорого достался?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Дак… все по ведомости! Все оплатили. До копеечки! Честно! Гранит ведомость составлял. Его люди. Ну а что уж он туда вставил — у него своя совесть, свой партбилет. А Павлуша и Лидия копейки лишней не возьмут! Он и сам такой. И Лидку так воспитал! Я сама и на рынок хожу… А Калерии все на дом привозят! Пузо-то у него не опало?
Г е й. У кого?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Да все у того же! У Геннадия Георгиевича. Больно толст последнее время был. И глаза выкатились. Не базедка ли?