Серебряная свадьба
Шрифт:
В ы б о р н о в. Только без демагогии. Без демагогии.
С и р ы й (отмахивается). Какая демагогия?! Ведь кормила же деревня весь мир и сама думала, как кормить лучше. Да вдруг засомневалась, когда ей сказали: «Ты, мол, руками-ногами двигай, а думать за тебя другие будут!» Да так деревня засомневалась — будто это все не ее. Ни луга с полями! Ни животина!.. (Перевел от волнения дыхание.) Да они же теперь к земле как какой-нибудь механизатор-малолетка к машине — хрясть кувалдой! И черт с ней! Удобрения?
В ы б о р н о в. Да знаю я, знаю. Все знаю. Устал аж от знания!
С и р ы й. А если знаешь, то чего смотрел? Когда наверху сидел? Или у нас умными становятся, только когда по шапке дадут? Чего это меня заносит сегодня? То ли циклон на голову подействовал?
В ы б о р н о в. Оно и видно…
С и р ы й. Ладно. Я к себе, в «Суворовец» свой. Обратно. А то опять на какое-нибудь бюро потянут. А меня уж и нет! (Разводит руками. Выходит, хлопнув дверью. На секунду возвращается.) А ты в пасечники наладился? Я возьму. Не сомневайся… (Подмигивает и исчезает.)
Выборнов сидит некоторое время. Появляется Г е й, смотрит на «шефа». Тот оборачивается.
В ы б о р н о в. Привет, «охотник».
Г е й (после паузы). А вам совсем неинтересно… что за это время в Москве?
В ы б о р н о в. Совсем! (Берет гармонь и растягивает ее во всю ширь, — видно, гармонист он когда-то был знатный. Поет чуть дурным, но еще крепким голосом.)
У с т и н ь я К а р п о в н а (появляясь на пороге с широкой улыбкой, подхватывает песню). Ох, охальник! И глаз тот же!
В ы б о р н о в. Какой уж теперь у меня глаз!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Рано себя хоронишь! Я и то еще пожить да покуролесить собираюсь. А ты рядом со мной — тьфу… Щенок.
В а ж н о в (входя, смеется). Ты, мать, это… Того… Геннадия Георгиевича, да такими словами.
Появляется полуголый Г о л о щ а п о в, повязанный красной «пиратской» тряпкой, с банной шайкой в руках.
Г о л о щ а п о в. Геннадий Георгиевич! Что, забыли?! А!
У с т и н ь я К а р п о в н а (ретируясь с притворной стыдливостью). Тьфу ты, бесстыдник!
В а ж н о в, Г о л о щ а п о в, Г е й (почти одновременно). Баньку! Забыли? Баньку!
Г о л о щ а п о в. Аж пылает! А дух какой! Кедровый! А камни чем политы! Квасом облепиховым!
В ы б о р н о в (растаяв). Ой и запахи… Запахи какие! Родина! Родина это, Гей! Это для тебя — медвежий угол… край света. А для меня — Родина!
Выборнов,
У с т и н ь я К а р п о в н а. Ишь, побежали! Прямо жеребцы застоялые!
Л и д и я. Мама, да разве можно так? Такие люди!
У с т и н ь я К а р п о в н а. А какие «такие люди»? Мужики и есть мужики! У них все одно на уме! С бабами поколобродить! Да силушку друг перед другом показать.
Входит К а л е р и я.
Л и д и я. И Геннадий Георгиевич?..
У с т и н ь я К а р п о в н а. А что? Думаешь, зачем он с Аглаиной дочкой два дня из материнского дома не ехал? Да еще всех разогнал?
Л и д и я. Ой! Переживал, наверно…
У с т и н ь я К а р п о в н а. Вот-вот! То-то она теперь королевой ходит! Ведь в Москву он ее увезет! Она своего теперь как пить дать добьется!
Л и д и я. Не-е-ет!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Баба всегда мужиком должна вертеть да своего добиваться! Ты, Лидуся, посмотри на Калерию! А девок ее давно не видела?
К а л е р и я. Позавидовали! (Подзывая Тоню.) Антонина, мать-то давно не видела? С кем она сейчас? Одна?
Т о н я. Как «одна»? С детьми.
К а л е р и я. Как же она тебя к Марье Ивановне отпустила?
Т о н я. Аглая к Марии Ивановне драться приходила. Из-за меня! Пьяная, конечно…
Л и д и я. Драться? Со старухой? Драться?
Т о н я (гордо). Так я и дала Марию Ивановну в обиду. Я матери враз руки скрутила. А потом еще на нее протокол у участкового составила. Мария Ивановна просила, мол, не надо, а я настояла. Зато мы два года спокойно прожили.
К а л е р и я. Значит, это ты… свою мать… туда?
Т о н я (не без гордости). Я.
Л и д и я. А Петька? Остальные дети где были?
Т о н я. В интернате. Мария Ивановна попросила. Так их… аж в область…
У с т и н ь я К а р п о в н а. «Мария Ивановна попросила»… (Пауза.) Теперь уж не попросит.
Т о н я (спокойно). Теперь уж не попросит.
К а л е р и я. Значит, ты вроде права?
Т о н я. Права, конечно.
Из бани раздаются веселые мужские голоса.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Ишь, как орут да стонут.
К а л е р и я. А как Геннадию Георгиевичу-то эта банька после инфаркта?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Сколько лет прошло, а жжет сердчишко-то небось, а?
К а л е р и я. Да хватит вам!..
У с т и н ь я К а р п о в н а. А инфаркт, помнишь, Калерия, у него был в тот год, когда совсем без хлеба остались, хоть снова карточки вводи. Помнишь, ты Георгиевича в Москву провожала? Бегом за поездом бежала. А потом все-таки следом махнула.