Серебряные фонтаны

Хьюздон Биверли

— Но почему ты хочешь этого? Почему? Почему?

— Потому что я... я...

Лео с яростью прервал меня:

— Что за глупый вопрос, чтобы задавать его женщинам! Ответ всегда один и тот же — хочу еще одного ребенка.

— Я совсем не думала об этом, — изумленно сказала я. — Нет, не хочу, по крайней мере, так скоро.

— Тогда почему? Почему?

— Потому что я люблю тебя, — ответила я, глядя в его пылающие яростью глаза.

На мгновение наступило молчание.

— Ты была неверна мне, — сказал он, уже тише.

— Нет, нет! Я никогда не допустила бы супружеской измены —

ты должен доверять мне!

— Скажи, Эми, почему я должен доверять тебе?

— Потому что я никогда не лгала тебе, — сказала я недрогнувшим голосом.

— Да, даже когда я хотел, чтобы ты солгала, — тихо ответил он. — Ты не говорила, что любишь меня, когда не любила.

Я кивнула в знак согласия.

— Не говорила. Но теперь я люблю тебя.

— Зачем же ты так вела себя в прошлом году? Мне казалось, что я, иду по лезвию ножа.

— Фрэнк был так расстроен, что я обняла и поцеловала его — но только один раз, после обеда. Вот и все.

Лео нажал на меня сильнее:

— А теперь ты раскаиваешься в этом? — глаза Лео впились в меня, требуя тот ответ, который ему хотелось услышать. Но я не могла дать такой ответ. Было так легко его дать, но я должна была говорить правду.

— Нет, не раскаиваюсь, — все тело Лео напряглось при этом ответе. — Я жалею, что ты прочитал письмо Фрэнка, что ты из-за этого расстроился — очень жалею. Но я не жалею о том, что сделала. Это не было грехом. Я сделала это из-за любви, а Фрэнк нуждался в любви. Он был испуган, он боялся возвращаться на фронт — он знал, что наверняка там погибнет. Ему была нужна поддержка женщины, которая любила его.

Теперь я потеряла остатки надежды — но это была правда. Лео заговорил, его голос звучал так тихо, что я едва расслышала слова.

— Эми, которая никогда не лжет, даже если правда ранит больше, чем это можно представить, — он встал и вышел.

Я осталась сидеть, глядя на апельсин, который Лео очистил, но так и не съел. Меня переполняло отчаяние.

На следующее утро Лео встал очень рано. Он не сказал мистеру Уоллису, куда ушел и когда вернется — и вернется ли. Я пыталась убедить себя, что он не ушел насовсем, что он должен вернуться, хотя бы из-за детей. Кроме того, он взял с собой Неллу... Но в глубине души я не была уверена в этом. Я задержала ужин, насколько было возможно, но Лео так и не пришел, и мистер Уоллис предложил мне поесть в утренней комнате. Я с трудом проглотила присланную миссис Картер еду.

— Я дождусь его, моя леди, — предложил мистер Уоллис, когда я поела. — Идите в постель.

— Нет, я подожду.

— Но... он может вообще не вернуться сегодня вечером, — нерешительно сказал мистер Уоллис.

— Я все равно подожду его, — сказала я.

— Тогда я зажгу для вас камин.

Я обрадовалась этому. Хотя стоял май, вечера были холодными, и я замерзла. После полуночи, когда я почти потеряла надежду, снаружи раздались шаги. Я нерешительно привстала. Затем Лео постучался в дверь.

— Войдите, — откликнулась я дрогнувшим голосом.

— Уоллис сказал мне, что ты еще не спишь, — Лео подошел к камину и протянул руки к огню. Нелла устало плюхнулась на каминный коврик. Я увидела, что ботинки Лео испачканы известковой грязью — наверное, он целый день

ходил по Взгорью.

— Ты выпьешь что-нибудь? — предложила я.

— Уоллис принесет сейчас поднос.

Лео уселся в кресло — свое кресло, которое я принесла сюда — и уставился на огонь. Скоро прибыл мистер Уоллис, поставил поднос, ободряюще подмигнул мне и оставил нас одних. Я налила Лео кофе, добавила сливки и сахар, затем поставила чашку на столик рядом с его креслом. Не глядя на меня, Лео заметил:

— Уже поздно, а ты не спишь.

— Я... я ждала тебя, — я запнулась на мгновение и призналась: — Я боялась, что ты никогда не вернешься.

Медленно, очень медленно, Лео повернулся лицом ко мне.

— Ты — моя жена и мать моих детей. Более того, я признаю, что прошлым вечером ты сказала мне правду и что ты никогда не позволяла себе супружеской измены, — во мне вспыхнул огонек надежды, но Лео мрачно добавил: — В физическом смысле, я имею в виду, — огонек надежды неуверенно замигал. — Но в эмоциональном смысле, измена была — измена в сердце. Ты это понимаешь, Эми?

Эти слова задули огонек.

— Да, понимаю.

Лео, не сводил с меня глаз, но я не могла смотреть на него. Теперь уже я смотрела на язычки пламени, мелькающие за каминной решеткой. Когда они растаяли, Лео заговорил снова:

— Я тоже должен кое в чем признаться. Сразу же после Рождества мне полагался отпуск.

— Да, знаю, — взглянула я на него. — Аннабел рассказала мне. Она сказала, что ты предпочел остаться во Франции, на службе.

Лео взял чашку и выпил кофе.

— Во Франции — да, но не на службе. Я провел свой отпуск в Париже, — он внимательно взглянул на меня. — Я зашел в банк, затем пошел к портному, купил подходящую одежду и снова стал английским джентльменом. Какое приятное чувство — носить чистое белье, приличный костюм и иметь деньги в кармане. Знаешь, Эми, Париж — это город удовольствий. И я решил, что настало время для этих удовольствий. Время получить простые плотские удовольствия, такие, как приличная еда, приличное вино — и женщина, — я застыла. — Разумеется, не «приличная» женщина — это определение в таком случае совсем не годится, Эми?

Лео, не спускал глаз с моего лица, но я ничего не ответила, и он продолжил:

— К счастью, Джордж Бартон в то время был назначен в парижский штаб, иначе я не знал бы, как подступиться ко всему этому. Полный абсурд — мужчина моих лет впервые идет в публичный дом. Однако, Джордж просто рвался аи fait в этом мероприятии. Он любезно сделал все необходимые приготовления, даже снабдил меня защитными средствами, чтобы я не заразился во время предстоящего... мм... постельного эпизода. Будь добра, Эми, еще чашечку кофе.

Я взяла чашку Лео, налила в нее кофе и вернула ему.

— Спасибо, — Лео снова выпил кофе и поставил чашку на столик. Он пригнулся на кресле, словно огромный кот, играющий с мышью — отпустил ее на мгновение перед тем, как снова впиться в нее когтями. Чуть ли не с улыбкой он спросил меня: — Тебя это, разумеется, не удивило?

Я взглянула на большую лапу, готовую снова скогтить меня, и тихо ответила:

— Но ты как-то говорил мне, что любовный акт не должен совершаться без доверия и привязанности.