Серебряные звезды
Шрифт:
Наши саперы днем и ночью делали в лесу лодки и собирали секции понтонного моста, который должен был соединить оба берега реки. По ночам на затопленном лугу бойцы прокладывали гать для подхода пехоты к переправе.
Все понимали, что нас ждет исключительно трудное испытание. О значении предстоящей операции говорили частые посещения наших частей в Секерках Главнокомандующим Войска Польского генералом Михалом Жимерским и командующим 1-й армией генералом Станиславом Поплавским. Неподалеку от нашего батальона находился наблюдательный пункт, откуда Главнокомандующий Войска Польского вместе с другими польскими
Наш 2-й батальон 3-го пехотного полка 1-й дивизии имени Тадеуша Костюшко разместился на опушке леса у самой деревни. Шла интенсивная подготовка к операции. Костяк батальона составляли опытные, закаленные в боях офицеры и солдаты. Они были главной боевой силой батальона, на которую можно было положиться.
В то время я командовал взводом связи батальона. К этому времени я уже имел двухлетний боевой опыт. Помимо обычной подготовки к переброске на противоположный берег людей, вооружения и имущества, моему взводу предстояло проложить через реку кабель, который должен был обеспечить (независимо от радиосвязи) телефонную связь между берегами. Потребовалось подготовить специальный полевой кабель, изготовить удобные грузила и приспособления для быстрой размотки кабеля с понтона.
Все это мы тщательно подготовили и даже устроили на соседнем озере репетицию размотки и укладывания кабеля по дну.
В ночь на 16 апреля подразделения заняли исходные позиции. Наш батальон передвинулся в село Секерки. Для обеспечения переправы прибыл советский батальон амфибий. Они должны были буксировать понтоны. Экипажи амфибий состояли большей частью из женщин.
На рассвете началась артиллерийская подготовка. В течение получаса сотни орудий и минометов вели огонь по оборонительным позициям гитлеровцев. На левый берег реки обрушилась лавина огня и стали.
Первым начал форсирование Одера батальон капитана Войны из 1-го пехотного полка. Он должен был провести разведку боем, чтобы выявить расположение огневых точек противника. Понтоны с людьми и боевым снаряжением, буксируемые амфибиями, двинулись к противоположному берегу. Тотчас же заговорили немецкие орудия. Над рекой появились вражеские бомбардировщики. Взрывы снарядов и бомб поднимали фонтаны воды. В бой вступили наши зенитчики, и небо запестрело от сотен облачков разрывов. Когда понтоны приблизились к вражескому берегу, немцы открыли огонь из всех видов оружия. Особенно опасным оказался обстрел с железнодорожного моста, на котором стояло несколько вагонов и паровоз. Огневые точки гитлеровцев были укрыты и в массивных каменных опорах моста.
1-й батальон понес тяжелые потери уже при форсировании реки, но ему удалось захватить крохотный плацдарм — всего несколько сот метров дамбы, защищавшей поля от наводнений.
С этого плацдарма батальон развивал наступление в глубину обороны противника. Однако в скором времени, после нескольких сильных контратак гитлеровцев, он был отброшен к самому берегу реки. Понеся значительные потери, батальон вынужден был обороняться остатками своих сил.
После кратковременной передышки вновь загрохотала артиллерия. Теперь огонь ее обрушился на выявленные в ходе разведки боем огневые точки противника. К переправе готовились новые подразделения, в том числе и наш батальон.
Люди
Первые понтоны двинулись к противоположному берегу. Саперы начали сталкивать в воду секции понтонной переправы. Здесь работами руководил начальник инженерных войск армии генерал Ежи Бордзиловский. Трудно найти слова, которые могли бы описать деятельность саперов во время форсирования Одера, их нечеловеческие усилия, работу в ледяной воде под непрерывным обстрелом противника, самоотверженность и героизм.
Они строили мост много часов под градом снарядов и бомб, часто сводивших на нет все их усилия.
Весь район форсирования надежно прикрыла дымовая завеса. Вот пришла и наша очередь. Взмах желтым флажком — и мы отплываем. Нервы напряжены до предела. Только бы добраться до западного берега. Плютоновый Яшек притормаживает вращение барабана, а рядовой Пшибыльский через каждый десяток метров подвешивает к кабелю грузила, тянущие провод ко дну. Эта процедура тянется страшно медленно. По реке плывут какие-то обломки и обрывки обмундирования. В ушах стоит звон от грохота взрывов и раздирающего душу воя снарядов, рикошетом отлетающих от поверхности воды. Наконец в клубах дыма становится виден долгожданный берег. Он уже совсем близок. Внезапно раздается оглушительный треск и сильный удар взрывной волны. Снаряд взорвался где-то рядом с нами. Амфибия и понтон изрешечены осколками. Одна из женщин-водителей безжизненно сползает с сиденья. Амфибия перестает двигаться. Внутрь понтона потоками устремляется вода. Кто-то протяжно стонет.
Хватаемся за весла. Остается преодолеть немногим более десяти метров. Я вместе с несколькими солдатами спрыгиваю за борт. Находясь по горло в воде, толкаем понтон и амфибию к берегу. Высаживаемся на правом фланге плацдарма, под носом у немцев. Быстро переносим телефонную линию влево, собираем раненых и снаряжение и окапываемся в песке. Телефонисты, переползая с места на место, устанавливают телефонный аппарат.
— Гражданин поручник, есть связь! — громко докладывает плютоновый Яшек. — Слышимость вполне приличная.
На крошечном плацдарме царит неописуемый хаос. Число переправившихся быстро растет, и на берегу становится все теснее. Окоп налезает на окоп. Каждый взрыв мины или снаряда означает новые жертвы. Больше нельзя ждать ни минуты. Командир батальона капитан Вацлав Залевский поднимается с пистолетом в руке и с криком «Роты, вперед!» первым бросается в атаку.
Старший адъютант батальона поручник Генрик Буслович, только что спрыгнувший с понтона на берег, руководит по телефону огнем артиллерии, которая ведет огонь с восточного берега.