Серебряный блеск Лысой горы
Шрифт:
— Вот мы с вами... лежим в этой маленькой комнате... словно в могиле... — начал Ходжабеков, делая передышку после каждого слова.
«Кажется, начинается какая-то мистика. Послушаем дальше», — подумал Шербек.
— ...Помните, когда вы вступали в партию, рекомендацию давал я... Молодой... Наш местный кадр... Социальное происхождение чистое... Думал: пусть крепнет, растет... Да, товарищ Кучкаров, именно так... Я вам хорошее... А вы...
Кровать Шербека заскрипела. Он с трудом поднял голову и снова опустил на подушку:
«Терпение, терпение... Что он хочет от меня?»
— ...Если говорить по-материалистически,
Тут уж Шербек не сдержался:
— Мы с вами никогда не объединимся. Никогда!
Ходжабеков умолк. Долго глядел в потолок, и, наконец, произнес:
— Я вас здорово обидел... извините...
— Это не обида, которую можно простить! — Забыв про рану, Шербек поднялся и сел на край кровати. Он весь дрожал. — Вы говорите, что нам делить? Есть что делить! Вы в течение двух-трех лет, когда были председателем в «Аксае», только и знали, что произносить речи: сделаем вот так, сделаем вот эдак. Из вас так и лилось рекой, что аксайцы все живут в распрекраснейших домах, сытые, кругом благосостояние, не знают, что такое недостаток, что такое нужда. Обещали везде, говорили, но не исполняли, а встали на путь очковтирательства: если не выполнялся план по молоку, то скупали у колхозников сливочное масло и сдавали государству, не выполнен план по яйцу — ходили по домам и собирали яйца. А помните, как вы выполнили план по скоту? Вы любили хвалиться новинками, которые якобы ввели в колхозе. Однажды, заперев дойных коров в хлеве, вы дали рапорт, что перешли на прогрессивный метод дойки. А утром следующего дня после рапорта коровы, дававшие по десять литров, стали давать по пять, а дававшие по пять литров — по два с половиной.
Вы знаете, во сколько обошелся колхозу и колхозникам ваш авторитет, приобретенный таким путем? Разве я могу простить эти ваши преступления! Напомнили, что дали рекомендацию для вступления в партию. И рекомендацию-то вы дали не от чистого сердца, а с корыстной целью: мол, не забудет, когда-нибудь будет опорой мне. Когда же, думая о благе колхоза, чуть-чуть ущемив ваши интересы, я стал работать, вы опутали меня разными сплетнями и подозрениями, хотели утопить в этом болоте. А теперь советуете: нужно, мол, единение! Стыдитесь!
Шербек кое-как набросил на себя одежду и, несмотря на то, что было далеко за полночь и на дворе стоял трескучий мороз, ушел из больницы, даже не попрощавшись.
Глава двенадцатая
Рана Шербека сильно зудит, только ночью становится немного легче. Акрам пришел, посмотрел и сказал: «Через день-два можем снимать швы». Шербек и сам чувствовал, что рана заживает, но была другая рана, которая мучила его гораздо больше, — то, что Нигора обходит его за семь верст. Если Нигора и ее отец не верят в его чистоту, кто же тогда поверит? Как ему теперь оправдать себя? Эх, Мухаббат, Мухаббат! Поняла ли она, к чему привело ее озорство? Ей ведь тоже сейчас нелегко, а может быть, даже тяжелее, чем ему, ведь женщину клевета ранит еще больнее.
Как-то утром, когда Шербек, закрывшись в комнате, предавался этим грустным размышлениям, прибежал Мансур. Позабыв прикрыть дверь, он выпалил:
— Гололедица !
—
Гололедица... Шербек хорошо знает, какое большое бедствие означает это слово. У подножья горы единственная кошара... Земля черная, крепкая... как камень от холода... Там и здесь лежат трупы подохших овец... Оперевшись на посох, погруженный в мрачные мысли, одиноко стонет чабан... Шербек видел эту картину в пятьдесят первом году. И сейчас она стоит перед глазами. В тот год из-за гололедицы погибло несметное число овец.
Его личное несчастье — пустяк по сравнению с этой огромной бедой. Он торопливо принялся одеваться.
Когда Шербек, обжигая плетью коня, подлетел к загону Суванджана, ближе других расположенного к кишлаку, здесь были уже и ветфельдшер, и Назаров, и Саидгази. С десяток овец лежали мертвыми, столько же издыхало. Суванджан, растерянный, ходил от одной овцы к другой. Поднимал им головы, заглядывал в угасающие глаза.
— Неужели гололедица? — произнес Шербек, как бы разговаривая сам с собой.
— Гололедица, — подтвердил Саидгази, не оставляя места для сомнений. — Разве могло погибнуть сразу столько овец, если бы не гололедица.
Шербеку стало почему-то неприятно, что об этом страшном событии, наводящем ужас на животноводов, Саидгази говорит так хладнокровно. Ему показалось, что Саидгази обвиняет его в этом несчастье. И как ни странно, именно после слов Саидгази у Шербека возникло сомнение: гололедица ли виновата? Он напряг память, чтобы яснее представить себе причины гололедицы пятьдесят первого года. Весна. Саранча, закрывшая небо черной тучей, уничтожила всю растительность на пастбищах, оставив голую землю. Овцы вошли в зиму тощими, корма почти не было. А трескучий мороз без снега — «черный холод» схватил овец за ноги. Нет, в нынешнем году не может быть гололедицы. Ведь весной и даже летом лили дожди, и поля покрылись травой по колено. И корма по сравнению с предыдущими годами больше. Нет, в нынешнем году скот не такой, чтобы поддаваться гололедице.
Между тем околели еще три больные овцы. Суванджан с мольбой смотрел то на Шербека, то на ветфельдшера.
Шербек взял у Суванджана нож и прирезал белую породистую овцу, судорожно дрыгавшую ногами в последнем издыхании. Разрезал брюхо, внимательно осмотрел внутренности: кишки, печень, селезенку, почки. Затем разрезал грудь и вытащил легкие.
— Гельминхоз [42] ...
— Зимой? — Мансур поглядел на стоявшего рядом ветфельдшера.
Шербек разрезал легкое на куски и показал Мансуру.
42
Гельминтоз, гельминхоз — разновидность глистов у животных.
— Вот смотри, гельминхозы поели.
— В ветеринарной инструкции, изданной в Москве, сказано, что геогельминтозы встречаются летом, а о зиме ничего не написано. Поэтому профилактику мы проводили весной, вина не наша, — торопливо стал оправдываться фельдшер.
— Вся беда именно в этом! — сердито сказал Шербек. — Мы по инструкции ждем бедствия летом, а оно наваливается зимой и застает нас врасплох. Тысячу проклятий! Ну-ка, бегом, тащи свои медикаменты!
— Фенотязин, люгол? — уточнил фельдшер.