Серебряный блеск Лысой горы
Шрифт:
— Почему же, если все это сплетни, вы не встретились со мной и не рассеяли сомнения? А эти разговоры я слышала еще, когда Мухаббат была в кишлаке, а Кузыбай в горах. Если все это ложь, то вы бы хоть подумали, почему Нигора расстроена, почему избегает встретиться с вами. Но у вас не нашлось на это времени, а может быть... может быть, вам стыдно было посмотреть мне в глаза. Чтобы прекратить эти разговоры в кишлаке, вы послали свою мать свататься...
— Нигора! Неужели вы и правда так думаете?! — В голосе Шербека было такое отчаяние, что Нигора немного смягчилась.
— Я понимаю, что не могу никому запретить любить вас. Да и вы сами... можете любить кого угодно.
— Нигора, родная, верьте мне, — Шербек с силой притянул к себе девушку, стал целовать ее глаза, искал губы.
— Верила, но... — Нигору обжигало горячее дыхание Шербека, в эту минуту она готова была простить ему все, поверить горячим клятвам, но вдруг молнией пронизала мысль: «Может быть, вот так же целовал он ту, другую, а теперь хочет разжалобить меня...»
Как-то летом, проходя мимо дома Мухаббат, она услышала песню. Женский голос пел о парне, которого зовут Шер [45] , и сам он как лев, всех парней за пояс заткнет. Нигора тогда не выдержала, заглянула за дувал и увидела Мухаббат.
Сейчас эта сцена возникла перед ее глазами. Она резко отшатнулась от Шербека и молча пошла вперед.
Когда миновали клеверное поле и вышли к берегу арыка, Нигора распрощалась. На мосту обернулась. В темноте уже едва можно было различить неподвижную фигуру Шербека.
45
Шер — лев.
Шербек не помнит, сколько времени стоял он так. Вокруг было тихо, печально падал снег.
Направляясь назад по клеверному полю, он машинально стал искать следы Нигоры. Но их давно замело. Огни в кишлаке погасли, словно их тоже замело снегом.
Чтобы не разбудить мать, он на цыпочках прошел веранду и вошел в свою комнату. Нет, зря он так старался: не успел зажечь свет, как дверь неслышно отворилась.
— Ой! А я думал, что вы уже перешли ко второму сну! — с наигранным весельем сказал Шербек.
— Блюдо из теста хорошо есть вовремя, иначе слипнется, — сказала Хури-хала и поставила на стол касу с лагманом и чайник.
Шербек понял, что мать недовольна, и, словно ничего не понимая, пошутил:
— Хоть тесто и слиплось, но вкус, наверное, тот же?
Хури-хала улыбнулась.
— Попробуй, сынок, тогда узнаешь.
Шербек обрадовался, увидев, как разгладились морщинки на лице матери.
Утром, собираясь на работу, он вдруг обратил внимание, как постарела мать за последние дни. А вчера еще одна из соседок спросила: «Не заболела ли Хури-хала, что-то давно ее не видно?» Бедная мать! Она стесняется показываться людям на глаза после этого неудачного сватовства!
— Мама, а вы знаете, какие у нас новости на ферме? — спросил Шербек, желая отвлечь ее от грустных мыслей. — Ну, теперь вы освободились от забот о вашей Ласточке и Пеструшке.
Из восемнадцати коров, которых доила Хури-хала, у двух после отела обычно трескалась и облезала кожа на вымени. Лечили, лечили, но все безрезультатно. Хури-хала вышла на пенсию, сдала своих коров другой доярке, но, услышав, что та мучается с ними до слез, ходила еще целую неделю на ферму помогать своей ученице. Про этих-то коров и говорил теперь Шербек. Он рассказал матери о новых доильных аппаратах, установленных на ферме, о подвесной дороге и водопроводе, проведенном прямо в коровник.
Хури-хала слушала очень внимательно, но ровным счетом ничего не поняла. Она решила завтра
После разговора с матерью у Шербека немного полегчало на сердце. И даже сегодняшнее объяснение с Нигорой перестало ему казаться непоправимым несчастьем. Сегодня он почувствовал, что Нигора затаила обиду давно, задолго до истории с Кузыбаем. Очень уж много забот свалилось на его голову с тех пор, как он стал председателем. Приходилось думать о ремонте загонов, хлевов, о заготовке кормов, о силосовании, гормоне СЖК, о гельминтозе... Словом, думал обо всем, чего требовало сложное колхозное хозяйство и совершенно забыл о человеке с его сложными душевными переживаниями. После того первого объяснения с Нигорой в нем жила уверенность, что он уже поймал птицу счастья, но что он сделал, чтобы удержать ее? Короткие, случайные встречи с Нигорой, деловые разговоры... А может, став председателем, он испугался, что уронит свой авторитет, если все узнают о его любви? Эта мысль мучительна для Шербека, но в ней есть доля правды. Да, он сам оттолкнул Нигору, и кто знает, не воспользовался ли этим кто-то другой? Например, Акрам? Перед глазами Шербека упрямо замаячила картина: Нигора рядом с Акрамом сидит на партсобрании; улыбаясь, они о чем-то перешептываются.
В то время как Шербек вспомнил об Акраме, тот лежал в постели и, ворочаясь с боку на бок, проклинал Шербека. Как же ему не злиться? Обычно Акрам каждый день укладывался спать ровно в двадцать три часа. Не раньше, не позже. Сегодня этот режим нарушился. И подумать только, из-за кого? Из-за этого медведя Шербека. Вечером он пошел к Нигоре отвести душу, а Нигора вернулась домой в полночь. Конечно же, он догадался о причине ее позднего возвращения. Хорошо еще, что ему удалось прочно завоевать расположение ее родителей.
Акрам поспешил познакомиться с родителями Нигоры сразу же, как только они приехали в Аксай. Лучший повод для налаживания отношений с Нигорой трудно было придумать. К тому же навестить новых жителей кишлака требуют обычаи гостеприимства. Собираясь, Акрам надел вышитую шелковую рубашку, китель, брюки из китайской чесучи медового цвета. Причесываясь у трюмо, он загляделся на себя. Несколько раз перевязывал галстук небесного цвета, словно сегодняшний успех зависел именно от узла этого галстука. Где-то в уголке души таилось желание: с первого же раза сверкнуть и поразить родителей Нигоры, а может быть, даже вырвать у них признание: «Парень-то под стать нашей Нигоре...»
Эффектное появление Акрама действительно произвело впечатление. Он явился не один, а во главе целой процессии своих подчиненных, нагруженных подарками. Он же знает, как живет Нигора: кровать, стол, пара стульев, чемодан — и больше ничего. Потом, когда вернулся в больницу, договорился с завхозом и, нагрузив целую арбу старой, занимавшей место на складе мебелью, отправил ее в дом Нигоры. А как благодарила мать Нигоры, когда он пришел в следующий раз! Не знала, куда усадить гостя. С тех пор они стали друзьями. С отцом тоже установились неплохие отношения. Только вот Нигору трудно понять. На ее же глазах Шербек опозорился перед народом. Но Акраму иногда кажется, что Нигора продолжает думать о нем. Иначе, почему же не становится добрее к нему, Акраму? Что он сделал ей плохого? Только сказал, что врач должен лечить больных, а не заниматься выяснением происхождения болезни и проведением девостации. Пожаловалась заведующему райздравом. Заведующий, конечно, сказал ей то же, что и Акрам. Нет, и с заведующим не согласилась и написала в райком! О боже! Плохо, оказывается, когда девушка умная.