Серебряный волк
Шрифт:
— Побродим? — спрашивает Карел. — Пройтись надо… засиделся.
— К морю, — предлагаю я. Вчера, возвращаясь из обители, мы с Лекой долго не могли свернуть с тропки над берегом: очень уж завораживает эта даль, этот запах, шорох волн… и почему-то всплывает в памяти степь перед рассветом.
— Пусть к морю. Мне лишь бы ногами перебирать… думается лучше.
— Что-то смурной ты какой-то, — говорю. — Совсем делами завалили?
Карел не сразу отвечает. Идет, уставясь под ноги… и вдруг отвечает:
—
— На что? — спрашивает Лека.
— Поговорить с отцом. О мире с Подземельем. О том, что нельзя так больше, мы просто не выдержим, запас прочности вычерпан до дна…
— Ты никогда не говорил с ним об этой войне?
— Боже мой, нет! — Карел даже головой мотнул. — Это та тема, от которой он свирепеет. Но нельзя же все время молчать! Ведь все хуже и хуже… В конце концов, я уже совершеннолетний, а это включает право голоса в королевском совете.
— Карел, — Лека останавливается, — я хочу задать тебе один вопрос. Не в обиду и не для ответа. Ты осознаешь риск?
Карел пожимает плечами:
— Думаю, да.
— Не уверен, — бурчит Лека. — Ладно… в конце концов, он же твой отец. Хотя, скажу честно, не нравится мне эта затея.
— Предложи что-нибудь лучшее. — Карел почти кричит. — Хоть что-то! Что угодно, лишь бы был толк!
— Карел… все, что приходит мне на ум, еще хуже.
— Вот и молчи.
— Молчу, — вздыхает Лека. — Просто я боюсь, вот и все. Кошки душу дерут. Глупо, наверное.
А я смотрю на Карела, упрямо сжавшего губы, — и вспоминаю обидные слова деда: «Щенок, он шагу не ступит против воли старого волка». Ты ошибся, дед. И, прах меня забери, я этому рад.
— Лека, это его страна, — говорю. — Он прав. Ты прав, Карел, слышишь? Уж кто-кто, а ты имеешь право беспокоиться о будущем Таргалы.
— Я и не говорю, что не прав. — Лека передергивает плечами. — Просто мне тревожно.
— Да и мне не так чтоб спокойно, — хмуро признается Карел. — Вы-то как, устроились? Может, все-таки ко мне?
— Если б ты только знал, как мы устроились, — улыбаюсь, вспомнив вчерашний ужин и сегодняшний завтрак, — ты сам сбежал бы к нам. Серьезно тебе говорю!
Улица выводит нас к порту. Здесь, верно, вообще не спали… Карел рассеянно обозревает бестолковую на наш неопытный взгляд сутолоку и сворачивает на мощенную ровной известняковой плиткой набережную.
Я приостанавливаюсь, рассматривая стоящий у причала корабль. Никогда не думал, что они настолько… так огромны. Потемневший борт нависает над головой, как крепостная стена, а свернутые паруса кажутся отсюда, снизу, вровень с облаками.
— Нравится? — Рядом останавливается молодой, чуть старше Карела, парень. — Моя. Игрушка!
Таким голосом Вагрик говорил о своем Ясмине…
— Хорошенькая игрушка, — бормочу я. — С такой управиться…
— Да ладно! — Парень
— Как получится, — неопределенно отвечаю я.
— А потом?
— В Корварену.
— Я думал, может, морем куда собрался. Ищу фрахт.
Я хочу спросить, что за штука такая — фрахт, но тут к нам подбегает мальчишка и дергает моего собеседника за рукав:
— Вик, слышь, Вик! Тебя в конторе какой-то хмырь спрашивает! Важный — страх! Конторские перед ним на цырлах!
— Вот прям-таки меня?
— Ну!
— Бывай, парень! — Вик хлопает меня по плечу, поворачивается и шагает прочь. А я бегу догонять ребят.
— Когда ты думаешь… этот разговор? — спрашивает Лека.
— Лучше, наверное, вечером… То есть, конечно, лучше было бы с утра, но на утро отец уже назначил прием старшин.
— Завтра утром, — быстро говорит Лека.
— Нет. Мне бы до вечера не раздумать… Лека, ну неужели я совсем уж трус: так выгадывать время для разговора с собственным отцом!
— Я бы назвал это дипломатией, — серьезно отвечает Лека. — Уж больно разговор серьезный.
— Сегодня вечером. — Карел поправляет берет и зло щурится.
— Тогда так… — Лека кладет ладонь Карелу на плечо, сжимает. — Мы будем ждать тебя. Возле ратуши, у фонтана. С обеда… мало ли, вдруг ты раньше… и — хоть до ночи. Хоть до утра, Карел, слышишь? Обещай мне… — Лека запинается.
— Что?
— Обещай, что ты выйдешь к нам после этого разговора, что бы ни случилось. Обещай, что тебе помешает выйти только арест.
— Арест?! Лека… ты спятил.
— Может быть. Так обещаешь? Карел?
— Лека, что за ерунда… Хорошо, обещаю. Но с чего ты…
— Я извинюсь, если окажется, что ерунда, — глухо отвечает Лека. — С удовольствием извинюсь.
Брат библиотекарь провожает нас до садовой калитки.
— Знаешь, Серж, я…
— Анже! Ну отвлекись ты хоть на пару минут от этого дознания. Посмотри, что за благодать вокруг… Хочешь, я тебя с Серебряной Струной познакомлю? А то слов нет, как надоело его сагу по полпорции в день получать.
Пожалуй, я и в самом деле отвлекся на пару минут — на раздумья о знакомстве с Мишо. Но… нет, не ко времени! Не до того.
— Гнетет меня Лекина тревога, Серж. Будто и впрямь что случится. Да ведь и может: уж то, что Лютый на мир с Подземельем не пошел, мы знаем точно!
— А я, чтоб ты знал, о тебе тревожусь. Гонишь… как там Лека твой говорил: «Как на вражьи похороны»?
Я улыбаюсь.
— Серж, я обещаю — обещаю, слышишь? — рассчитывать свои силы. Усталым я туда не полезу.