SergeiMinaev-MoscowLoveNot
Шрифт:
Фельдман тщательно от него маскирует своими фаль
шивыми улыбочками и веселенькими анекдотами.
А потом, небось, приходит этот Фельдман домой, к
жене и детям (у него второй недавно родился. И как
он их кормит на свою зарплату? Жена у него рабо
тает, ага, так мы и поверили), и за ужином расска
зывает, как ловко в очередной раз развел этого ба
рана Котомина.
Был бы Фельдман жаден, изворотлив, расчетлив и
подл — Котомин бы с
по ляжкам и сказал: «Ну, чего еще от еврея ждать».
А так ждать приходилось непонятно чего, но явно не
хорошего. И жить с этим Котомину было все труднее
и труднее, хоть с работы уходи.
И вот теперь этот чемодан. Как развязка плохо
го сериала. Котомин предчувствовал, нет, даже точ
но знал — именно в этот раз все и случится. К это
му все, собственно говоря, и шло. Фельдман возь
мет и кинет и его, и Трофима (хотя Трофим чемодан
не видел, Котомин это точно знал). Кинет легко и
непринужденно. На один миллион долларов. Пока
непонятно как, но это же Фельдман! А главное, за
чем ему так много? Отец у Арнольдыча известный
хирург, мать гинеколог. Про практику в частной
клинике тоже всем известно. Чего ему, денег, что
ли, на жизнь не хватает? Как Котомину или Трофи
му? Зачем ему вообще эти бабки? Он чего, нужда
ется? Точно кинет. Нет в нем русской широты ду
ши и вечного стремления к справедливости. Нет, и все тут.
Москва, я не люблю тебя
213
Котомину отчаянно захотелось курить. Машина
встала на перекрестке, он уставился в окно и без
особого интереса стал наблюдать, как на противопо
ложной стороне улицы двое бугаев спортивного ви
да пытались затащить в «девяносто девятую» упира
ющуюся девчонку. Та отбивалась, громко верещала, но прохожие шли мимо, погруженные в свои москов
ские проблемы. «Вот же пидоры какие все стали рав
нодушные. Так и меня с Трофимом сейчас разведут, а всем хоть бы хны... Такой город», — подумал Ко
томин, а вслух сказал:
— Конечно, нужно уезжать из Москвы.
— Что? — переспросил Фельдман.
— Уезжать надо отсюда. Из Москвы, из страны.
— А, — пожал плечами Фельдман, — наверное, ты прав.
Фельдман точно знал, что Котомин прав. Фельд
ман и сам так думал. И Надя так же думала, и роди
тели, и многие друзья. «Знаешь, Марик, — сказал ему
как то его сокурсник, проживающий ныне в городе
Нью Йорке, — вся история еврейского народа под
чинена лозунгу “во имя жизни”. Во имя продолже
ния жизни мы не разводимся, не бросаем детей, не
ведем
живать во враждебной среде, пока не найдем остро
вок безопасности. Ты же, Марик, живешь во имя
смерти. Все, чем ты занимаешься, — вопреки нашей
истории. Вопреки профессии, вопреки стране прожи
вания, вопреки народу, который тебя окружает, и го
сударству, которое тебе ни хрена не платит. Сгинешь
ты в Рашке».
214
Сергей Минаев
И среда обитания доказывала Марику, что так оно
и будет. Один за другим его друзья и сокурсники сва
лили. Кто в Штаты, кто в Израиль, а те немногие, что
остались у Марика к сорока годам, рассосались по
заграничным представительствам российских нефтя
ных компаний, с джокером в виде двойного граждан
ства в кармане.
И вроде бы с деньгами, благодаря нескольким ра
ботам, все было в порядке, и в семье хорошо, и ра
боту свою Марик любил, но память поколений под
сказывала, что воздух в Москве становится плотнее.
Плотнее до такой степени, что, кажется, завтра не ты
его, а он тебя вдохнет и распылит на молекулы.
Это ощущалось везде. В пробках, в метро, во взгля
дах кавказских бомбил, в голосах проклинающих за
поздний приезд больных с артериальным давлением, в суете коллег, подписывающих коллективные пись
ма в защиту Системы Здравоохранения против докто
ра Рошаля, в растущем числе национал патриотичес
ких блогов рунета, в выпусках новостей, докладыва
ющих об очередном убитом в тридцать девятый раз
«лидере бандформирования» или успешном прохож
дении страной «очередного витка кризиса». Это бы
ло в самих людях, наконец.
Один из этих людей сидел и безучастно смотрел, как двое гопников затаскивают в машину девицу.
Сидел и даже не пытался привлечь к этой сцене
внимание Марика, не говоря уже о попытке вме
шаться. Да и сам Марик предпочел в этот момент
отвернуться. Не из равнодушия, а из неоднократно
усвоенного урока: не высовываться. Потому что по
Москва, я не люблю тебя
215
том либо гопники окажутся ментами при исполне
нии, либо девица — женой одного из них, в общем, для того, кто вмешается, в любом случае ничем хо
рошим это не обернется. Марик это точно знал.
И Котомин знал, что Марик знает. И Трофим, навер
ное, тоже знал. И было во всем этом такое ничто
жество, что ситуацию спасла их тронувшаяся на сиг