Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда

Схейен Шенг

Было решено, что Сергей какое-то время поживет у Философовых. Он провел целый год в их доме на престижной Галерной улице, где они жили в одной комнате с двоюродным братом и, как он писал мачехе, «крепко подружились»²³.

Почти год спустя, то есть летом 1891 года, он в последний раз в своей жизни приедет в Пермь. На борту парохода «Михаил», который направлялся в Казань, он читал «Короли в изгнании» Альфонса Доде и находил в этой книге параллели со своей собственной жизнью: «Мы ведь тоже своего рода Les rois en exil [45] »²⁴.

45

«Короли в изгнании» (фр.) –

роман А. Доде.

IV

Студенческие годы: Валентин, Юрий, Павка и Дима

1891–1893

За свое положение в высших слоях петербургского общества Дягилеву пришлось бороться. В «Великосветском ежегоднике» значилось примерно 7500 дворянских фамилий, среди которых были и Дягилевы. Банкротства известных лиц ни для кого не оставались тайной, и нетрудно предположить, что все знали о ситуации в семье. Дягилев стремился удерживать позиции с помощью Философовых, пытаясь как можно скорее войти в права наследства матери.

Похоже, осенью 1891 года ему это удалось. Дягилев снял для себя пятикомнатную квартиру на Галерной улице, в доме номер 28¹. Его братья Валентин и Юрий служили в столице в разных полках и жили в свободное от службы время у старшего брата. Также старая няня, для которой после разорения места в семье уже не оставалось, переехала из Перми в Санкт-Петербург и поселилась у Дягилева. Имея неопределенный доход в виде материнского наследства, он должен был теперь содержать четырех человек и отвечать за воспитание братьев. Младшему, Юрию, когда он переехал к брату Сергею, исполнилось всего тринадцать. Чтобы несколько сократить расходы, Дягилев пригласил сокурсника Мишу Андреева переехать жить к ним. Неопределенность финансового положения Сергея была связана, видимо, не только с тем, что непросто было оформить на себя на выгодных условиях разные статьи наследства. С Евреиновыми, родственниками родной матери, он ладил неважно, при этом ряд финансовых вопросов должен был решать с ними. [46]

46

О том, что Дягилев находил мало общего с родственниками своей покойной матери, можно узнать из письма В. Нувеля Хаскеллу от 15 января 1935 г. Приводится по: ФК. Инв. № 1993-А.1328.

Дягилев – студент университета

Мачехе, переживавшей из-за того, что ей пришлось рано предоставить самостоятельность своим юным сыновьям, он регулярно сообщает в письмах об их жизни и успехах. Он всегда находит нужные слова, чтобы ее успокоить, но иногда пишет, не скрывая, о своих денежных затруднениях. Младшие братья тоже пишут матери, которую они ласково зовут Лепус. [47] Один раз Дягилев признался, что они голодают.

47

Lepus (лат.) – заяц.

Через несколько месяцев ситуация более-менее наладилась, и он даже начал что-то откладывать. Тогда же, как мы видим из переписки, он стал довольно регулярно посылать деньги родителям. Какой-то системы в его управлении финансами не прослеживается: то он тратит значительные суммы, то в доме нет денег даже на еду. Подобное отношение к деньгам останется характерным для Дягилева в течение всей его жизни.

Он пишет мачехе:

«Я же с няней иногда подвоевываю. Особенно ее любимый мотив нападок на меня – это из-за братьев. Что у них нет отдельной комнаты, что я экономлю на завтраке, когда они приходят, и пр. А между тем на днях, когда они были у нас, по совету няни с Мишей были сервированы следующие завтраки: 1. Ветчина, 2. Скобленка, [48] 3. Омлет с сыром, 4. Вареники!

Когда

я заметил, что подобные завтраки прямо нездоровы, так как, наевшись их, и мы и дети приходили прямо в животное состояние, и, по крайней мере, три часа после всего этого не можем приняться ни за какую работу, так няня подняла такой шум: что дети неделю голодают, что даже в праздник их нельзя покормить и пр. Я нынче, впрочем, стал гораздо сдержаннее и не принимаю все это так близко к сердцу.

Я стал теперь относиться ко всему спокойнее, не позволяю себе переживать из-за подобных вещей»².

48

Скобленка – блюдо из наскобленных тонкими стружками кусочков мяса или рыбы.

Юрий в свою очередь сообщает матери следующее:

«Сережа за мной ухаживал, как мать, миленький он, добренький. Дорогой Лепус, ты просишь меня беречься, об этом ты уж, пожалуйста, не беспокойся, а положись вполне на Сережу. Уж он меня раньше, чем следует, не выпустит […] Надейся на Сережу, как на себя»³.

В первые годы жизни в Петербурге основным кругом общения Дягилева, несомненно, были родственники. Кроме Димы, с которым он виделся почти ежедневно, рядом с ним всегда были его двоюродные братья Павел (Павка) Корибут и Николай Дягилев. Николай был талантливым виолончелистом, Дягилев часто вместе с ним музицировал. Корибут был его давним приятелем, с которым прежде они регулярно проводили лето в Бикбарде.

Но теперь Дягилев жалуется на Павла, и в письмах к мачехе постоянно мелькают такие эпитеты, как «скучный», «досадный», «несимпатичный». Дмитрий относится к нему и того хуже, он открыто выражает свою неприязнь Павке. Но двоюродный брат, внешне очень похожий на Сергея, только взрослее, более полный и медлительный, похоже, относился к тому типу людей, которых ничем не проймешь. На праздники, устраиваемые Дягилевым или Философовым, он являлся без приглашения, как ни в чем не бывало⁴. Бенуа писал о Павле:

«В его ласковости, в его готовности соглашаться и вместе веселиться, а когда нужно, то соболезновать и сокрушаться, – была масса прелести […] При всем том с Павкой было трудно сойтись по-настоящему. Не то он как-то не допускал до последних тайников своего я, не то он не внушал к себе полного доверия»⁵.

С особой строгостью обвинял Павла в двуличии Дмитрий, и не раз эти обличения принимали бурный характер. Павка же сносил все нападки с «…“чисто христианским” смирением, трогательно оправдывался, чуть что не плакал»⁶.

Дягилев ходил на занятия в университет вместе с Димой. Мачехе он посылал подробные отчеты о своем распорядке дня.

«Как провожу день? – Встаю около 10 часов и иду в университет к одиннадцати. Завтракаю всегда дома и очень часто у нас завтракают товарищи, которые заходят к нам из университета. После завтрака или делаю визиты, или хожу в какие-нибудь магазины, или по делам, или читаю, или пою (чаще всего), или играю в 4 руки (очень часто)»⁷.

«Я решил так: (не знаю, понравится ли тебе мое решение) университет посещать вполне аккуратно, слушать там внимательно, комнату свою устроить совсем не роскошно, а только-только, чтобы можно было жить в ней, следовательно, денег на нее не тратить, после ун-та приходить играть, или читать, или, по необходимости, делать визиты, обедать у кого-нибудь (нрзб), а все деньги свои тратить на оперу или концерты»⁸.

Через некоторое время он вдруг бросает фразу: «…чудный университет, страшно я его люблю…»⁹ Впрочем, если верить Диме, особого интереса к университету Дягилев не проявлял.

«Гурьбой ходили мы в университет, но, кажется, я единственный принимал его всерьез. Дягилев, Нувель и Бенуа посещали его изредка, по необходимости. Надо же чем-нибудь быть. […] Для Сережи университет воистину не существовал. Я даже не понимаю, почему он пошел в него. […] Он с омерзением держал экзамен»¹⁰.