Серверный зверь
Шрифт:
— К слову, первые сутки бесплатны, — продолжает Джейн.
— Валяй, — машу я рукой.
Снова вокруг меня строится какая-то замысловатая схема. И снова всё это кончится чем-то черным. Хотя, с виду тут уже и так чернее некуда.
— Отлично. Проходите в катер. После некоторых обязательных процедур, мы доставим вас в ближайшую гостиницу.
Сзади в машине отворяются двери, являя белоснежный салон с продолговатым ящиком в середине и сиденьями по бокам. Похоже, он закрыт переборкой от остальной части катера. Ящик выкатывается и, встав на четыре ноги, шустро подбегает к лошадям. Уткнувшись торцом
— Можете забрать робоконей.
Жанна подзывает лошадь, хватает её за стремя и трудноуловимым движением будто бы прячет в карман. Моргаю, но лошади уже нет. Жанна ободряюще улыбается и глядит на меня.
Наверное с пятой попытки мне удаётся повторить фокус и спрятать коня в инвентарь. Жанна по доброму улыбается, а вот у Джейн-голограммы такое лицо, будто над записью этого действа будет хохотать весь ОП-шный отдел, даже роботы.
Заходим в салон, садимся рядом. Стирая наши следы пузом, в салон забегает ящик и умащивается в середине. Двери тихо затворяются. Белый пол чуть приподнимается, будто густая жидкость, облизывает подошвы и снова застывает. Катер вздрагивает и бесшумно взлетает. Опускается переборка, закрывавшая остальную часть салона. В проёме появляется Джейн.
— Возьмите эти визоны.
На белом прямоугольнике ящика выдавливаются две чёрные пластинки, похожие на смартфон.
— Обязательно носите их с собой, — продолжила Джейн, — но не в инвентаре. Ради вашего удобства и безопасности. Они подключены к нашей сети и позволяют общаться удобнее нежели в чате, платить одним касанием, брать кредит Единого Банка и многое другое. Кроме того, если вы попадёте в беду, то мы оперативно получим информацию о вашем местонахождении и всегда придём на помощь.
— У вас так опасно? — интересуюсь я.
— Нет, что вы, — профессионально улыбается Джейн. — Если носить визон вам доставляет неудобство, то можно получить гражданство. Тогда визон будет встроен в вас.
По спине пробегают мурашки. Джейн замечает это и развратно скалится.
— О, это совсем не больно. Даже позволяет использовать некоторые приятные возможности по доставке интимного развлекательного контента. С виртшлемом вы получите полный эффект погружения включая тактильные и обонятельные ощущения. Можно даже испытать впечатления противоположного пола.
— Нахрен! — не выдерживаю я. — Везите нас в гостиницу.
Переборка задвигается.
— Спокойнее, Игорь, — говорит Жанна, беря визон. — Просто таскай визон и отказывайся от гражданства.
— Они всегда так разводят?
— Единственный раз, когда я совалась в этот стерильный гадюшник, мне нужно было в гостиницу и потом обратно. Так что, увы, не в курсе.
Катер мягко приземляется и с шорохом распахивает двери. Снаружи, на первый взгляд, ничего не изменилось. Такие же серые бастионы лишённые окон. Перед ближайшим входом Жанна поднимает визон на уровень глаз и кивает на экран. Там пурпуром неоновой рекламы мерцает “Отель” и светятся жёлтым окна номеров. Стоит
Внутри мертвенно бледный свет, белые стены и глазки камер по углам. Напротив входа двери четырёх лифтов. Справа за стойкой улыбается голограмма худощавого консьержа. На стене висит портрет добродушного толстяка — на круглом лице сияет широкая улыбка, внимательные глаза странно блестят. Портрет смотрит так, будто он принёс подарки, и теперь выясняет, кто себя хорошо вёл.
— Добро пожаловать в мой отель, — говорит Консьерж, отвлекая меня от созерцания толстяка. — Вам выделен 725 номер. Дверь открывается визонами. Приятно провести время!
Лифт и коридор — всё белое, и всё напичкано небольшими чёрными глазками камер видеонаблюдения. Уже в номере, при виде очередного объектива в углу, до меня доходит, что блестевшие глаза портрета это тоже видеокамеры.
— Игорь, загляни сюда! — кричит Жанна из ванной комнаты.
В противоположных углах комнаты висят камеры. Блин, тряпочкой завешивать их что ли? На камерах желтеют какие-то предупреждающие надписи. Залезаю на ванну, поглядеть ближе и читаю:
“Это устройство содержит встроенный модуль цензуры. Сертификат комиссии по нравственности номер 108756”.
Трындец у них тут. Хорошо, что я здесь всего на одну ночь.
Надеюсь.
8. Паблик Юнион
Свет в комнате выключен, но камеры видят и в полной темноте, оттого мы с Жанной скрываемся под одеялом. Жарко и темно. Наши тела раскаляют воздух. Капли пота сбегают по рукам, по лицу. Я нависаю над Жанной, то опускаюсь к груди, то поднимаюсь к лицу. Ритм её дыхания всё чаще срывается. Уже скоро — я двигаюсь всё медленнее и закрываю глаза.
Я оказываюсь в пещере, глубоко под землёй. Темно, влажно и жарко, будто в тропиках. Под рукой каменные гладкие стены, покрытые буграми пульсирующих натёчностей. Двигаюсь вверх по наклонному извилистому тоннелю. Предчувствую — где-то там выход и свет. Замираю и срываюсь, соскальзываю по вздрагивающим теплым стенам.
Вдох, медленно и осторожно снова толкаю себя вперёд. Подбираюсь к тому же заветному месту. Снова срываюсь, сползаю, но с каждой попыткой — выход становится ближе. Это повторяется ещё и ещё, пока, наконец, я не замираю в наивысшей точке, неспособный даже сорваться. Белый огонь выхода летит на меня с неистовой скоростью. Его свет ослепляет, погружает в яркое блаженное небытие.
Снова я сохранился, как тогда в первый раз в гостинице. Открываю глаза. Темно, горячее дыхание Жанны, восстанавливает свой ритм. Сбрасываю одеяло и устало переворачиваюсь на спину. Воздух комнаты кажется ледяным. Не могу надышаться и улыбаюсь.
Просыпаюсь я тяжело — мозг словно отделился и болтается ссохшимся куском, тугой болью колотится о стенки черепа. В комнате светло, уже утро. Пытаюсь встать с кровати, в глазах темнеет. Падаю на пол.
Прихожу в себя на кровати. Значит, я умер и загрузил ночное сохранение… Тяжёлый отравленный воздух затекает в лёгкие, голова снова начинает болеть. Окно! Надо открыть окно. Рывком встаю, задержав дыхание, добегаю до окна. За ним до горизонта раскинулись желто-зелёные поля, на голубом небе плывут редкие облака. Там воздух.