Сессия в условиях Талига
Шрифт:
Уф, может теперь угомонится? Поклонился, не изменившись в лице, и пообещал, что понял. Хотелось бы верить. Но неспокойно что-то на душе. Ладно, пойду-ка и я спать, а то еще попаду под горячую руку монсеньора. Страшный он сейчас какой-то.
“А поутру они проснулись”, так сказать. Феншо, вопреки ожиданиям, не обнаружилось. Эх, а я так надеялся, что угроза монсеньора расстрелять через повешение Оскара оказала воздействие. Диагноз “дурак”. И это не лечится.
Я провел впустую несколько часов, бродя туда-сюда по лагерю, слушал стрекот кузнечиков и различные истории про вора, жарился под палящим солнцем,
А потом... Я дал себе установку вспомнить всё тогда, когда придёт этому ужасу конец. Рождённый в другом веке, я видел войну разве что в кино и читал о битвах в книгах по истории. В реальности оказалось гораздо страшнее. Я не был к этому готов.
Сначала все шло более-менее мирно, монсеньор даже обещал прогулку под звездами. Это навеяло у меня некоторые подозрения и сомнения, но, к счастью, с нами поехали адуаны и кэналлийцы. Значит, вся эта ерунда про Джастина Придда не имеет под собой основы. Но не прошло и двух часов, как я понял – к черту мысли про Джастина и даже воспоминания про бакранов, что рассказали нам адуаны! Я увидел труп. Настоящий. Кому-то из людей Феншо перерезали горло. Отшатнувшись, я бросился прочь. В ушах засвистел ветер и никого не было рядом. Когда я успел остаться один?
Но вот, кусты кончились и я оказался возле родника. Твою мать! И здесь трупы! Страшные, мерзкие… даже смотреть тошно. Вот-вот вырвет. Вздрогнув, я поспешно отвернулся, а потом огляделся по сторонам. Очень не хотелось стать таким же трупом.
– Окделл! – знакомый голос рассек глухую тишину.
– Я тут монсеньор! – крикнул я в ответ, бросаясь ко всаднику на черном коне.
Впоследствии выяснилось, что барсы решили нас перехитрить. А нарвался Феншо. Но, с другой стороны, он увлек их в сторону, а Рокэ ударил бириссцам в спину в самый неподходящий для них момент. Хватая ртом теплый воздух и растерянно хлопая глазами, я узнал, что убили около пятисот бириссцев, а шестьдесят три из них попали в плен. Из наших погибли тридцать два и сорок девять были ранены. А Оскар продолжал выпендриваться, хотя и слова не сказал. Но вид у него гордый… Еще бы руки в боки – вообще прелестно.
Мне очень хотелось спать, но приходилось сидеть на Соне и ждать чего-то неведомого. Дыхание пришло в норму… отлично… Мы с монсеньором наконец поехали в сторону лагеря.
– Юноша, вы плохо выглядите. Идите к себе в лагере и отдыхайте.
– Спасибо, монсеньор… – устало выдохнул я, чувствуя себя слабаком.
Ночное тепло сменилось жутким холодом. Мне виделся Лаик с его призраками. Брр… Я умираю? Я ранен? Да нет, просто транс… надеюсь… А, нет. Я просто задрых в седле и чуть не свалился с Соны. Замечательно. Но вот Оскар… Подъехал, бледный, как полотно, и смотрит на эра Рокэ вытаращенными глазами.
– Господин Первый маршал, можно поговорить? – выдавил он из себя.
– Нельзя, вы будете говорить в лагере на исповеди. А потом – с Создателем. По возвращении вас расстреляют.
Жестоко… Сбросив с себя остатки липкого сна, я потер глаза, зевнул, глянул вслед гордо развернувшему коня Оскару. А потом, потеряв собственную гордость, спрыгнул с Соны и вцепился в поводья Моро. Тот замер на миг, а потом громко и угрожающе заржал. Ладно, пофиг, пусть злится.
– Монсеньор,
– Окделл, отпустите поводья.
– Монсеньор! Я больше так не буду!
– Окделл!
– Счастлив расстреляться через повешение!!!
В ответ на это Алва прижал к глазам пальцы. Этакий кэналлийский фэйспам. Ну а что? Надо как-то спасать товарищей, а мою жизнь Рокэ вряд ли захочет прервать. Или?.. Сердце колотилось пуще прежнего, когда я смотрел с мольбой на Алву. И, лишь когда он, неприязненно вздохнув, махнул рукой, я позволил себе нормально дышать.
====== Глава 24. Как красивы ночные степи ======
– Монсеньор, ну пожалуйста!
– Юноша, отстаньте, иначе пойдете под арест.
– С удовольствием!
– ОКДЕЛЛ!
– Монсеньор, давайте я вам все объясню, а потом вы будете вольны тренировать голосовые связки, сколько захотите, – я покосился на бледного и недовольного чем-то Оскара. – Дело в том, что я подбил его! Он не виноват!
Да соглашайся же, дурень! Чего молчишь с мрачной рожей, неужели жить надоело?! Давно я так не волновался. Мое сердце колотилось с невыносимой скоростью, лицо раскраснелось от страха, и я больше всего боялся, что по горящим глазам эр Рокэ прочитает правду. Хорошо еще, что темнота затмила все окружающее пространство. Лишь льющийся с неба скудный серебристый свет луны помогал видеть дорогу, да и Алва не смотрел на меня.
Оскар понуро молчал, а потом наконец соизволил повернуть голову и взглянуть на меня. Я ответил ему страшным вытаращенным взглядом – он колебался. Кажется, даже глаза забегали. Но я отчего-то был полностью уверен в том, что своего оруженосца Алва убивать не станет. Поэтому и ехал вперед с бьющимся сердцем и широкой нервной ухмылкой. Вид у меня сейчас, конечно, не айс – хорошо, что Катарина не видит.
– Да, господин Первый маршал, – подал голос Оскар Феншо, не отводя от нас прямого взгляда. – Это так. Герцог Окделл предложил мне эту идею. И я был против. Он чуть ли не надавил на меня.
Чего?! А вот этого не планировалось… Стиснув поводья в кулаках, я вопросительно посмотрел на Феншо, а тот опустил голову. Предатель! Вот истина: не хочешь зла – не делай людям добра! Скривившись, я повел Сону быстрее. Теперь Рокэ смотрел на меня холодно и пристально – он не знал, кому верить. Но и разбираться, кто прав, кто виноват, ему особо не хотелось. Отчего-то вспомнилась проделка в Лаик, где я в шутку подставил Эстебана. Может, воздаются долги таким образом? Ведь в этом странном мире ничего не происходит просто так…
– Хорошо, – проговорил Рокэ Алва глухо, – считайте, Оскар, что вам повезло. Вас просто разжалуют из генералов. Окделл… я поговорю с вами потом.
Путь до лагеря прошел в полном молчании – тяжелом и неприятном. Я злился, Рокэ, верно, мечтал об отдыхе, а Феншо ликовал. Ему удалось спасти свою шкуру. Эх. Вот так и теряют друзей. А с этих, так называемых друзей, слетают маски. Понурившись, я спешился, прошел в палатку, когда приехали в лагерь, а Феншо поперся к себе. Ну и пусть идет. Рокэ последовал за мной, но потом его окликнул Вейзель – видимо, пришлось остановиться. Не желая слушать чужие разговоры, я зашел в палатку и бессильно опустился на спальный мешок. Глаза слипались, но следовало дождаться Рокэ. И причитающейся мне затрещины.